ПРОЕКТ АРС-ПРЕСС «УЗНАЕМ РОССИЮ ВМЕСТЕ!»
МОЖАЙСК ПРИНИМАЕТ ГОСТЕЙ
Бородинское поле: две воли

 

 

Слово «воля» - типично русское слово. В нашем сознании оно всегда рядом с простором и природой. А коль так, то вся эта лексическая троица неразрывно связана с Бородинским полем, раскинувшимся вдоль и вширь аж на целые десять километров.

 

В старину сказывали: в поле – две воли. Кто кого осилит в нашем случае: чья возьмёт? Кутузовская или Наполеоновская? По правилам военного искусства выбор позиции или места для сражения – первейшее и важнейшее проявление полководческой воли.

 

В своем донесении Александру I Кутузов сообщал: «Позиция, в которой я остановился, при деревне Бородино в двенадцати верстах вперёд Можайска, одна из лучших, которые только на плоских местах найти можно».

 

То, что грядущая Бородинская битва станет одной из ужаснейших в истории войн, не сомневались оба: ни Кутузов, ни Наполеон. Правда, всемогущий император, одержавший за тринадцать лет 50 побед, пытался скрыть тревогу за горделивым и хвастливым тоном приказа, который он издал по армии перед началом грандиозного по масштабам боя. «Воины, вот сражение, которое вы так желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас, она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в Отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспоминает о каждом из вас: он был в великой битве под Москвой».

 

В русских войсках в это время читали приказ Кутузова. Михаил Илларионович обратился к солдатам с призывом стоять не на жизнь, а на смерть: «Вам придётся защищать родную землю. Каждый полк будет потреблён в дело, вас будут сменять, как часовых, каждые два часа».

 

Сравнивая этих два обращения, нетрудно обнаружить в них проявление двух непохожих воль, подчинённым совершенно разным целям. За каждой стоял не просто человек, а гений. Наполеон, ревностно изучающий досье русских генералов, лучше других своих знаменитых маршалов – Даву, Нея, Мюрата – знал, кто такой Кутузов. Все его заслуги, вся его всенародная слава – плод недюжинных способностей, а не родовитости, хотя быть сыном генерала-сенатора Голенищева-Кутузова тоже немаловажно, как и учеником Суворова. Его звезда воссияла благодаря беспримерной храбрости ещё во время русско-турецкой войны 1768-1774 годов. Он первым бросался в атаку и последним прекращал преследование неприятеля. В конце этой войны был опасно ранен и лишь чудом отделался только потерей глаза. А в мирное время? Молодой офицер вдруг выказал другой талант – дипломатический.

 

По поручению Екатерины II провёл успешные переговоры с крымским ханом и утвердил русское влияние в Крыму. А позже склонил на свою сторону несговорчивого турецкого султана, подписавшего выгодный для России Бухарестский мир в 1812 году, весной. Лихо сработал! Мало того, что Бессарабия отошла тогда к России, так ещё 50 тысяч солдат и офицеров высвободил, благодаря этому миру, для будущей войны с ним, Наполеоном. Хитёр, брат, хитёр! Всё предвидел!

 

А в перерыве между военной карьерой и дипломатической работой успевал побыть Вятским, Казанским, Киевским, Виленским и даже Литовским военным генерал-губернатором. Павел I, как и Екатерина II, высоко его ценили, доверяли, чего не скажешь об Александре I. Назначив Кутузова Петербургским военным генерал-губернатором, совершенно неожиданно 23 августа 1802 года уволил его от этой должности и – Кутузов! – три года просидел в деревне, вдали от дел.

 

Было видно: царь невзлюбил талантливого военачальника и человека за твёрдую волю отвергать бессмысленные и гибельные советы, идущие вразрез с его представлениями о том, что власть полководца должна служить славе Отечества и возможному сохранению солдатских жизней, а не преумножению престижа высоких наград его императорского величества. Царь не забыл, какой отпор дал ему суворовский ученик, отказавшись любой ценой защищать чужую Вену в 1805 году.

 

Злопамятство – плохой советчик нужде. Когда остро требовался ум, талант, репутация Кутузова в армии, Александр I посылал к нему экстренного курьера. Закалённый в батальных и жизненных боях, горячо любимый народом и сам столь же пылко его любивший, забывал коронованный гнев и торопился на помощь Родине.

 

Так случилось и в начале августа 1812 года. Вовсю шла Отечественная война с ним, Наполеоном, ломавшая все его планы. 22 июля, к примеру, у Смоленска соединились 2-я армия Барклая-де-Толли и 1-я армия Багратиона. Для чего? Чтобы не дать ему разбить их поодиночке? Значит, разгадали его намерение: дать им генеральное сражение под Москвой, разбить в пух и прах и принудить Александра I подписать выгодный для Франции, а для них – кабальный мирный договор? Тогда почему тянут с битвой? Ждут Кутузова? А где «старый хитрый лис»? Опять в опале у царя?

 

Увы, снова в немилости: венценосный отозвал его из Дунайской армии. И титул Главнокомандующего сменил на «члена Государственного совета», ни больше, ни меньше. А через полтора месяца – война 1812 года, «гроза 1812 года», как написал великий Пушкин. Мог ли «хитрый лис» усидеть в своём небольшом именьице Горшки Житомирской области, когда всё пришло в движение?

 

Прошлое не позволяло, да и в обществе началось брожение умов и чувств. В Петербурге и Москве росло число ополченцев, желающих отправиться на войну с супостатом. Дворянство к Кутузову - с поклоном! «Возглавьте движение, милейший, народ Вам верит». Возглавил. Но чтобы повлиять на ход войны, таких полномочий недостаточно.

 

Передовое русское офицерство это прекрасно осознавало и потому фактически … принудило царя назначит Михаила Илларионовича Главнокомандующим армии.

 

Когда 17 августа 1812 года Кутузов в новой должности появился в русском лагере, в Царёвом Займище, солдаты говорили: «приехал Кутузов бить французов». Складненько получалось. А на деле? Мудрый старик – ему тогда исполнилось 67 лет, не то, что Наполеону - 43, понимал: между патриотическим воодушевлением и реальной возможностью разгромить врага и отогнать его от Москвы – большая дистанция. В двух армиях – 1-й Западной и 2-й Западной насчитывалось едва 95 тысяч человек, тогда как у Наполеона – 140 тысяч. Битва была нужна – это Кутузов хорошо осознавал. Но он хотел к ней подготовиться: подтянуть резервы и устранить конфликт в генералитете, возникший из-за двух непохожих стратегий ведения войны.

 

На одной – необходимость отступления – настаивал командующий 1-й Западной армией, самой многочисленной, Барклай-де-Толли, считая важнейшей задачей в сложившейся ситуации сохранение армии, обеспечивающей защиту Отечества. На другой – наступлении – стоял Багратион, генерал, «по образу и подобию Суворова, полагавший: «отступление уязвляет русскую национальную гордость». Тогда на уме и на устах каждого патриота было суворовское речение: «Русак – не рак, задом ходить не умеет».

 

Кутузов принял сторону Барклая-де-Толли, чья крепость убеждений обернётся правдой и победой.

 

Бородинское сражение грянуло 26 августа (по старому стилю). А за день до него, 24 августа, прошла «генеральная репетиция»: бой за Шевардинский редут. Наполеон, ошеломлённый стойкостью русских, приказал привести ему пленных. «Но русские не сдаются, предпочитают умереть на месте», - объяснили потрясённому императору.

 

Мы не знаем, о чём думал Михаил Илларионович в канун сражения. Можем лишь догадываться: прикидывал соотношение сил – своих и противника, оценивал достоинства чужой армии и своей. Какое ему было дело до того, что Наполеон к июню 1812 года был полновластным хозяином всей Западной (кроме Великобритании) и Центральной Европы? Куда интереснее ему было другое: дар французского полководца – дар мастера стратегии и маневренной тактики. Так возмещать численную слабость войска быстротой солдатских ног – кто умел? А собирать намеренно рассредоточенные силы при необходимости в единый кулак, нанося внезапные удары?

 

Вопросы, вопросы. Утешало понимание: русская армия не уступала наполеоновской командным составом. Весь костяк её генералитета – «чудо-богатыри» Суворова, ветераны войн с Францией (1805-1807 гг.), с Турцией (1806-1812 гг.), со Швецией (1808-1809 гг.). В первом ряду, конечно, генералы Барклай-де-Толли, П.И.Багратион, Н.Н.Раевский, Д.С.Дохтуров, М.И.Платов, легендарный атаман войска Донского. Так что их боевой опыт ничуть не меньше, чем у маршалов Наполеона. А что касается превосходства, то оно - очевидно. Во-первых, русская армия – национальная армия, более однородная и сплочённая, чем разноплеменное двадцатиязыкое воинство Наполеона. Во-вторых, её отличал несравненно более высокий моральный дух. В-третьих, в привычке русского солдата – быть сильнее любого врага мощью штыкового удара. Да, француз храбр, под ядрами стоит неустрашимо, на картечь идёт смело, против кавалерии держится браво, в стрелках ему равного нет. А вот на штыки, нет, не горазд.

 

И грянул бой! Штаб Кутузова располагался в деревне Татариново. В 5 часов утра 26 августа предрассветную тишину над ней разорвали первый гулкий пушечный выстрел и частая стрельба со стороны Бородина. Кутузов понял: пора в седло! Сев на свою гнедую лошадку, без свиты, с одним казаком, который вёз его «трон» - простую скамеечку – направился к командному пункту, что у деревни Горки.

 

Через час с небольшим он принимал от адъютантов первые донесения о ходе боя. Генерал Николай Алексеевич Тучков (Тучков 1-й) докладывал: левый фланг возле деревни Утица атакует французский корпус Ю.Понятовского. Багратион сообщал более тревожные новости! После двух отбитых русскими французских атак на левом фланге противник не унимается – усиливает подкрепление.

 

Кутузов быстро разгадывает замысел своего непобедимого соперника: прорвать центр левого крыла русской армии, обойти её главные силы и… уничтожить, тем самым обеспечив себе победу. Не дождётся! Зря, что ли, он усваивал дипломатическую науку и практику?! Не медля, издаёт приказ: с менее опасного правого фланга перебросить на левый несколько резервных пехотных полков, три полка кирасир, артиллерию. Однако они не успевают подойти к Багратиону. Тем временем Пётр Иванович умудряется справиться собственными силами: третья атака французов на его, Багратионовы флеши, отбита. Молодец! Верно Г.Р. Державин уточнил его фамилию! «Бог-рати-он».

 

Битва – как огромный костёр. Разгорается с невиданной температурой. На курганную высоту, которую защищает батарея Н.Н.Раевского, брошено три французских дивизии. Положение критическое: завязался рукопашный бой, усиленный картечью из пушек, захваченных у нас, у русских. От такого «огонька» солдаты 3-го батальона Уфимского пехотного полка дрогнули и начали отступать. Два молодых генерала – начальник штаба 1-й Западной армии 35-летний Алексей Ермолов и начальник всей артиллерии в Бородинском сражении 28-летний Александр Кутайсов, заметив их смятение, встали перед строем оробевших пехотинцев и повели их в контратаку. Батарея Раевского была отбита у противника. За такую победу пришлось дорого заплатить! Жизнями пехотинцев, ранением генерала Ермолова и гибелью генерал-майора Кутайсова, ещё одного бога в русской армии – бога артиллерии.

 

Вслед за этой бедой на седую голову Кутузова свалилась ещё одна: осколком ядра ранен бесстрашный Багратион, отбивший семь лобовых атак французов. А в восьмой… Объединив 8-й корпус генерала М.М. Бороздина, 4-й кавалерийский корпус генерала К.К. Сиверса и 2-ю кирасирскую дивизию генерала Н.М. Дуки, лично повёл их в контратаку, оказавшуюся последней. Уже с перевязочного пункта он послал адъютанта к Барклаю, прося передать, что «спасение армии зависит от него». По-видимому, перед лицом смерти правота оппонента представляется куда бесспорнее.

 

Семичасовая лобовая атака Багартионовых флешей не приблизила Наполеона к победе. Поэтому он меняет план сражения: одновременно со штурмом Багратионова фланга он начинает наступление на батарею Раевского.

 

Кутузов придавал огромное значение последней как главного опорного пункта для защиты второй линии нашей обороны. Следовало ослабить на неё натиск противника и укрепить. Как? Для этого нужно выиграть время. Помог блестяще задуманный и выполненный рейд русской конницы. Кавалерия Уварова и казаки атамана Платова, ударив в тыл корпуса Евгения Богарне, пасынка императора, своей неожиданной атакой посеяли панику в самой ставке Наполеона и тем самым обеспечили своей армии двухчасовую передышку. Кутузов использовал её сполна для задуманного, не забыл он и о замене: вместо Багратиона назначил командующим 2-й Западной армией и левым флангом генерала Дохтурова. Осмотрев позиции и сев на барабан, он в окружении солдат и офицеров, сказал без пафоса, но непреклонно: «За нами – Москва. Умирать всем, но ни шагу назад».

 

После 18 часов затихла ружейная и пушечная перестрелка. Русские войска остались на линии обороны от деревни Горки до Старой Смоленской дороги. Вперёд Михаил Илларионович выдвинул пехоту, во второй линии стояла кавалерия, в третьей – гвардия.

 

Кутузов знал о больших потерях двух армий, обескровленных небывалой битвой. И всё же поначалу намеревался с утра следующего дня перейти в атаку на французов, но «передумал», получив от разведки весть: французы отвели свои войска со всех занятых ими рубежей.

 

Что задумал на сей раз Наполеон? - неустанно тревожил свою седую голову Кутузов. Готовится к обороне и нашему штурму? Ну и хитрец в серой шинельке: сохранил в резерве свою гвардию, чтобы нанести нам, отдавшим Бородинскому полю всё, без остатка, последний решительный удар? Нет уж: серенькая у тебя шинель, приятель, но у меня головушка, не в пример твоей, 43-летней, седая-седая.

 

Бородинское поле – поле не одной лишь бессмертной славы русских. Оно ещё и поле неимоверных утрат. С французской стороны – 40 тысяч убитых и раненых, в том числе 1800 офицеров и 49 генералов. С нашей, русской, - 50 тысяч солдат, оставшихся навечно на его просторах, и 23 генерала. И каких! Четыре Тучковых, Кутайсов, Багратион и многие другие герои –командиры. А главное, о чём мы должны помнить и никогда не забывать: Бородинское поле – это историческое поле. Поле сражения двух великих полководческих воль. И в нём победила та, в чьём сердце любви к солдату и Родине было неизмеримо больше, чем у Наполеона могущества над миром и людьми. Кутузовская воля…

 

 

Фото Натальи Михальченковой.

 

Смотреть фотоотчет