Не забудем Ирмовича!

 

Между мной и Леонидом Ирмовичем Левиным -- разница ровно в два десятка лет. А познакомились -- будто погодками стали.

 

Впервые встретились, помню, в израильском Эйлате. Через пару дней разругались. Вдрызг. По совершеннейшему пустяку. По утрам приветствовали друг друга лишь гордым кивком головы. Слова опускали.

 

Но через пару дней за ужином Ирмович подсел ко мне и поставил на стол бутылку.

 

-- Замнём, старик, что было, то прошло.

 

Замяли, выпив далеко не по одной. Потом гуляли вдоль моря.

 

Море Лёня любил. Возможно, потому, что прожил жизнь вдали от него. Ну, где вы видели море в Киеве? Или в Якутске? А у нашего с ним общего -- северного, носящего имя Лаптевых, омывающего и Якутию, и Красноярский край -- тепла и ласки явно маловато.

 

Но вот плавал Левин отменно. Хотя и странно -- столбиком. Уходил на глубину и пропадал, заставляя волноваться, искать глазами среди волн его лысину. И руки. Чтобы держать на поверхности своё массивное тело, ему хватало ног. Буквально ходил по воде.

 

Однажды мы лежали с ним на пляже в Дагомысе. Журналистский фестиваль уже завершился, основная масса народа разъехалась. А мы остались, чтобы понежиться на солнышке и пообщаться.

 

-- Слушай, а где твои корни? Фамилия-то явно не русская, не темни, -- начал вдруг раскусывать меня Левин.

 

-- Дед родился в Могилёвской губернии.

 

-- А у меня бабка оттуда, -- удивился Ирмович. -- Из местечка то ли Бобр, то ли Бобры.

 

– Да ты что? У меня дед тоже там рос. В его дореволюционном паспорте так было написано

 

Вот и оказались мы «родом из одной деревни». И я потихоньку стал гордиться дружбой с «земляком». Быть с ним рядышком, особенно в кругу профессионалов, означало, что и тебе достанется кусочек славы. Авторитет Леонида Ирмовича был, казалось, непререкаемым.

 

Не все любили его лишь в Якутии. Даже в день смерти Левина нашёл в Интернете несколько негативных -- трусливо-анонимных -- высказываний о нём. Теперь-то чего не гавкать? Уже не ответит.

 

Он-то ведь тоже, надо признать, любил не всех. Выстроивший свою, частную, медиаимперию, боролся, как мог, с государственной системой промывки мозгов.

 

«Якутск вечерний» и сейчас не даёт никому спуску, завидев обман, коррупцию, несправедливость, ущемление чьих-то прав. А ведь была ещё столь же отчаянная газета «Просто Нюрка», издаваемая в Нерюнгри. Увы, сохранить её не удалось, и оттого Ирмович очень переживал.

 

Как-то я решил перенять издательский опыт своего коллеги и друга, сел в самолёт и рванул в Якутск. Заодно решил поздравить Ирмовича и с днём рождения.

 

Почти недельная командировка была заполнена всем, кроме... опыта. Гостеприимный коллега и друг словно не хотел подпускать к своим тайнам -- возил меня по шаманам и ледяным пещерам, по сувенирным лавкам и рынкам с закоченевшими рыбами и пролавцами...

 

Когда я взмолился, он на часик оставил меня в «Якутске вечернем», где главный редактор Маша Иванова успела чуток рассказать о редакционной кухне. Потом завёз в один из пунктов приёма объявлений, поразивший меня очередью желающих отдать деньги левинскому ИД. Немного больше поводил по типографии, где печатали много- многотысячные тиражи его газеты.

 

Вернувшись домой, я собрал собственный коллектив и рассказал, как в Якутске прямо на улицах -- в палатках на 40-градусном морозе -- раскупают «вечёрку». А почему? Да потому, что не боятся ребята ни чёрта, ни президента.

 

Поверили не все. Один мой сотрудник вполне серьёзно заявил, что Левин -- местный мафиози, сам печатает и сам скупает собственные тиражи. Иначе, мол, не объяснить, почему в других местах объёмы продаж прессы падают, а там -- растут.

 

Позвонил Ирмовичу. Тот аж задыхаться стал от ярости, когда я описывал реакцию красрабовцев. Тогда я предложил ему объясниться с моим коллективом при помощи скайпа.

 

Это был великолепный мастер-класс на расстоянии. Редакция «КР» -- по одному сторону монитора, «мафиози» Левин -- по другую. Не знаю, убедил ли он красноярцев в чистоте своего медиабизнеса, но уж точно -- очаровал всех. Ту заочную встречу коллеги вспоминают до сих пор.

 

Леонид Ирмович очаровывал едва ли не всех, кто с ним общался. Это был абсолютный профессионал, абсолютный авторитет. Успевал не только справляться с собственными издательскими и преподавательскими делами, но и помогал другим словом и делом. Однажды, когда я собирал деньги на бензопилу для отшельницы Агафьи Лыковой, он позвонил мне и попросил внести 5 тысяч от его имени.

 

Леонид Левин в последние годы своей жизни как никогда хотел писать. Воспоминания буквально распирали его душу. Он даже издал пару книг. И сделал это по-своему, с юмором.

 

На обложке первой разрисовал собственную физиономию чёрным фломастером – получились усы и борода. Такой вот улыбающийся красавец, а название -- «Жизнь, рассказанная с улыбкой, или якутский Карабас-Барабас».

 

Я действительно взахлёб прочитал эту книжку, изданную тиражом 200 экземпляров, но обрушился на автора с критикой: мол, корректорского труда не увидел, надо бы хоть запятых понаставить. Ирмович не обиделся и через пару лет переиздал «Карабаса» -- уже тысячным тиражом.

 

Зато у меня теперь -- оба экземпляра, причём, с дарственными стихотворными надписями автора. Одна из них такая:

 

«Левину нужен, нужен чертовски

 

Друг мой Володя, свет мой Павловский.

 

Чтобы встречаться. И заправляться.

 

Чтобы ругаться. И об-ни-маться!»

 

Как-то в Испании, уже на мой день рождения, коллеги по АРС-ПРЕССу подариили мне футболку с моим портретом и надписью «Не забуду Ирмовича!»

 

Давно уж стала она мне мала, но храню до сих пор. И только сегодня понял истинный смысл этих слов.

 

Пообниматься чисто по-мужски, да и поругаться уже не получится. Остаётся только память. Действительно, не забуду Ирмовича...

 

 

7 января 2019 года.