Что случилось 45 лет назад в небе над Читой

Вспомнить о когда-то родном мне поселке Могзон в нынешнем мае заставили два обстоятельства. Седьмого числа поселок едва не сгорел: к нему вплотную подошел крупный лесной пожар, и даже население предупредили о возможной эвакуации. К счастью, пожар удалился в противоположную от населенного пункта сторону.

Второй повод – более трагичный. 45 лет назад, 18 мая 1973 года, именно под Могзоном потерпел крушение самолет Ту-104, выполнявший рейс номер 109 из Москвы в Читу. На борту пассажирского лайнера с регистрационным номером СССР-42379 находилось 68 взрослых пассажиров и четыре ребенка, а также девять человек экипажа. Самолет 201-го летного отряда вылетел вечером 17 мая из столичного аэропорта «Домодедово». 104-й относился к числу первого поколения реактивных самолетов, к началу 70-х годов считался уже порядком устаревшими активно заменялся более новыми сериями. Дальность полёта не позволяла самолёту достичь Читы без пересадок, поэтому маршрут предполагал три промежуточных посадки: одну в Челябинске, другую в Новосибирске и третью в Иркутске.
 

В те годы я с родителями жил в Могзоне. Мой отец Виктор Иванович Потяев работал директором Загаринского лесхоза, самого большого в ту пору предприятия поселка, как сейчас бы сказали – «градообразующего». Могзон, правда, был еще и большой железнодорожной станцией, на которой подолгу стояли все поезда.

В мае 1973-го мне было всего двенадцать, но я хорошо помню тот злополучный день. Ближе к обеду служебный ГАЗ-69 привез отца к дому. Он сказал о каком-то происшествии в тайге (скорее всего, знал, что именно случилось), прилетает из Читы большое начальство, быстро переоделся и уехал в лес. Уже во второй половине дня по поселку поползли слухи, что утром рабочие лесосеки в районе речки Арша и чабан на одной из стоянок примерно в 30 километрах от населенного пункта услышали в небе громкий хлопок и, к своему ужасу, увидели, как с большой высоты падают обломки самолета и, словно конфетти, сыплются фигурки людей… К концу дня в Могзоне уже было точно известно, что в тайге произошла страшная авиакатастрофа и погибло много людей.

О подробностях авиапроисшествия под Читой в мае 1973 года долгое время было известно немногое. Лишь родственники погибших догадывались, что на борту был взрыв, но причин никто не называл. К слову, в 1983-1984 годах  мне довелось работать и дружить с молодым инженером Владимиром Неклюдовым, его отец Василий  Степанович погиб в той катастрофе. Он был председателем профсоюза работников цветной и черной металлургии и возвращался из Москвы с совещания. Так вот, члены семьи долгое время получали от государства пособие, но причин катастрофы самолета не знали.

Лишь в начале девяностых над тайной гибели борта № 42379 приоткрылась завеса. Появились сенсационные публикации Ольги Китовой в «Комсомольце Забайкалья» (октябрь 1990 г.) и Леонида Репина в «Комсомольской правде» (8 ноября 1991 г.). Однако самыми объективными фактами располагали, разумеется,  только сотрудники органов госбезопасности. Большой друг нашей редакции полковник КГБ в отставке, почетный гражданин Читинской области Алексей Владимирович Соловьев на основе фактических материалов и личных бесед со многими из очевидцев в своей книге «Тревожные будни забайкальской контрразведки» рассказал и о крушении ТУ-104 в мае 1973 года.
 

Недавно мы встретились с Алексеем Владимировичем и вновь поговорили о той страшной трагедии, ее истинных причинах и последствиях.

«18 мая 1973 года стало черной пятницей, принесшей страшную беду и неутешное горе во многие семьи. Рабочее утро в Читинском аэропорту началось как обычно: приходили и уходили местные и транзитные самолеты, наземные службы готовились к встрече ТУ-104 (бортовой номер 42379), следовавшего по маршруту Москва–Челябинск–Новосибирск–Иркутск–Чита. В 3.24 по московскому времени на связь с диспетчером Читинского авиаотряда вышел командир экипажа ТУ-104 и доложил, что вошел в зону, расчетное время снижения составляет 34 минуты. Диспетчер передал условия подхода и снижения. Борт подтвердил: «Ясно», – рассказывает Алексей Владимирович. – Никто не мог предположить в то солнечное забайкальское утро, что летящим на борту 42379 пассажирам и экипажу осталось жить всего девять минут. Эти минуты оказались зафиксированными на магнитной ленте:

«Борт: Чита, 379. Поступило требование изменить курс, подчиниться указанию, то есть сигнал бедствия включен бортмехаником, и сказали: сейчас зайдут в кабину и скажут, куда лететь (последние семь слов командир говорил с волнением).

Диспетчер: Понял вас.

Борт: 03.31, 379 пока прекратил снижение. Заняли сейчас шесть с половиной тысяч.

Диспетчер: 03.32, Чита 42379, ваша высота?

Борт: следую на 6600, на 6600 без снижения.

Диспетчер: понял вас.

Борт: 03.33, следует девять протяжных сигналов опасности.

Диспетчер: 03.33,42379, сотня удаления, 370 градусов». Борт не отвечает. Диспетчер увидел: с экрана локатора исчезла движущаяся метка самолета. Борт молчал. На экране радиолокатора возникло «облако», которое бывает при взрыве воздушных объектов, в том числе от поражения ракетой. Позднее результаты экспертизы показали, что в районе правого аварийного люка первого салона примерно между 23 и 24 шпангоутами произошел взрыв тротила весом 5,5-6 кг.

Как раз в это время рабочие Загаринского леспромхоза увидели, как развалился самолет и на землю полетели фигурки людей. Вот что через 18 лет писала «Комсомольская правда»: «Один из рабочих, валивших деревья на лесосеке, выключил мотопилу и прислонил ее к стволу, чтобы отереть пот. В звонкой тишине он вдруг услышал странный, сильный и гулкий хлопок. Не понимая, что это и откуда доносится, рабочий оглянулся, посмотрел по сторонам, а потом поднял голову. И онемел, застыл от ужаса.

С неба, сиявшего ослепительно голубизной, нелепо кувыркаясь и вращая мертвыми крыльями, падал большой самолет. Вернее, часть самолета, хвост по неописуемой траектории падал отдельно. И самое страшное: из обломков самолета сыпались люди. Двое или трое – против света различить трудно,  раскинув руки и ноги, очумело пытались планировать. Рабочий пошатнулся и закрыл руками лицо». То, что люди пытались планировать, корреспондент немножко додумал, позднее вскрытие трупов показало, что у всех абсолютно был молниеносный разрыв сердца.

В 9.45 по читинскому времени диспетчер авиаотряда по телефону сообщил дежурному управления КГБ о попытке захвата самолета и потере связи с ним. О гибели людей пока знали только лесники. Они спешили в леспромхоз, чтобы рассказать о трагедии. В воздух были подняты вертолеты. На одном из них находился начальник УКГБ генерал-майор Михаил Яковлевич Царев.

Тем временем встречающие в аэропорту трижды слышали объявление о задержке рейса (это когда уже было точно известно о его падении!), они заподозрили неладное по поведению работников. Ни на какие вопросы никто им не отвечал. В аэропорту и на летном поле были явно заметны суета и беспокойство.

На земле продолжали ждать уже погибших людей. Ждала своего мужа Зоя Сергеевна Неклюдова, мама моего друга Владимира. Ждали родные и коллеги заместителя заведующего облздравотдела Станислава Францевича Швейвайса и директора Читинского медучилища Гаспоряна Мерожа Мисаковича. Петр Петрович Колтаков с нетерпением ждал возвращавшихся из Анапы жену Галину и сынишку Сашу. Из братской ГДР ждал дочку с трехлетним внуком Ефрем Федотович Пепко. В селе Урдо-Ага готовились встречать «дембеля» Санзая Бодараева.
 

Расследование обстоятельств захвата воздушного судна и причин катастрофы было поручено Валерию Васильевичу Зиканову, следователю по особо важным делам при прокуроре Российской Федерации. Район падения в читинской тайге разбили на квадраты.

Вскоре в ста километрах от Читы в могзонской тайге обнаружили остатки разрушенного самолета и останки погибших людей, разбросанные в тайге на площади десяти гектаров. Несколько дней на месте падения сотни людей, в основном работники леспромхоза и солдаты, под руководством людей из прокуратуры, сотрудников госбезопасности, областной и транспортной милиции собирали все, что сохранилось при падении: документы, записные книжки, фрагменты одежды, вещи. Останки погибших доставляли в Читу на вертолете.

«Сначала нашли кабину с летчиками. Все четверо – в своих креслах. Картина жуткая, но Зиканову неоднократно приходилось видеть нечто подобное. А дальше пошли такие находки, что и ему сделалось не по себе. Военный, пронзенный насквозь вершиной высокой ели. Женщина, в мертвой хватке прижавшая ребенка к груди. Пассажиров воздушный поток бросил компактно, на одну сторону сопки. На многих во время падения воздухом сорвало одежду», – писала «Комсомольская правда». О подобных страшных фактах и находках через несколько лет рассказал мне и отец.

Примерно в трех километрах от кабины лежал центроплан, а еще в пяти километрах – хвост самолета, и на протяжении десятков километров были раскиданы люди. Тогдашний начальник участка Загаринского леспромхоза Николай Трофимович Ахманаев также был в группе, которая занималась кабиной самолета. Врезавшись в дерево, кабина превратилась в плоскую лепешку, рассказывал он. – Но все приборы были включены на набор высоты. Значит летчики, спасая жизни пассажиров и свои. Начали выполнять требования угонщика. Они прекратили подготовку к посадке и вновь набирали высоту.

Осмотр и изучение частей самолета сразу же показали, что причиной гибели людей стал взрыв. Необходимо было выяснить, как попало взрывное устройство в самолет, установить преступника и возможных сообщников террориста. К розыску подключились Управления КГБ всей страны. Расследование трагедии взял под личный контроль Председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов.
 

Вскоре были уточнены все имена погибших, кроме одного, чье тело было сильно изуродовано взрывом. В Читинском мединституте восстановили голову этого человека, сделали фотографии, что существенно помогло в розыске. О том, как происходило опознание, позднее рассказывал в то время проректор по науке Вил Акопов. В Иркутском аэропорту билетный кассир по фотографии опознала неизвестного и вспомнила, что продала ему билет до Читы 17 мая. В корешке авиабилета значилась фамилия Рзаев. Искать стало легче.

Всю полученную информацию из Управлений КГБ страны немедленно анализировала и обобщала группа сотрудников Управления КГБ под руководством опытного контрразведчика полковника В.И. Попова. Сведения несколько раз в сутки передавали в Москву.

Наконец, из Тбилиси поступило сообщение о проживавшем там и исчезнувшем Рзаеве 1941 года рождения, уроженце Кировабада в Азербайджане, служившем ранее в одной из частей Забайкальского военного округа. По окончании срочной службы Рзаев вернулся в Азербайджан и предпринимал неоднократные попытки поступить в Московский институт международных отношений. У абитуриента, который довольно средне изъяснялся по-русски, не знал ни одного иностранного языка, не приняли даже документов. В провалах на экзаменах он обвинял всех окружающих, но только не себя. Огромный образовательный пробел несколько восполнила армия, где Тенгиз был сапером. Впрочем, были на Рзаева и положительные характеристики. Так, в Баку он работал на мясокомбинате и был избран комсоргом. В 1968 году по комсомольской путевке выезжал туристом в ГДР. А со слов сестры, он даже не употреблял спиртного, не курил, регулярно читал газеты и журналы. Он жил мечтой о дипломатической работе, о загранице. Но мечта не сбывалась…

Неудачи обозлили Рзаева до предела. Вместе со своим другом, таким же обозленным молодым человеком, он решил захватить самолет и угнать его за границу – в Китай. В последний момент друг попал в больницу, его лечение обещало быть длительным, и Рзаев решил действовать один. В случае неудачи он решил взорвать самолет. В армии Рзаев занимался взрывными работами, взрывчатку похитил на объекте строительства дороги на Кавказе, где работал несколько месяцев. С сумкой, начиненной взрывчаткой (около шести килограммов) и электровзрывателем, подсоединенным к батареям, он приехал в Иркутск, переночевал в гостинице, утром купил билет на самолет.
 

В тот день госпожа судьбинушка одним сделала шикарнейший подарок, но в обмен на жизнь других.

Билет на этот рейс взял находившийся в командировке в МВД СССР начальник областного отдела охраны Читинского Управления внутренних дел полковник милиции Игорь Евгеньевич Рындя. За несколько часов до вылета ему приказали сдать билет и продолжить работу в Москве. Такой же счастливый случай сохранил жизнь профессору медицинского института П.Д. Рабиновичу, которому, несмотря на его возражения, предложили отложить вылет и 18 мая появиться в Министерстве здравоохранения.

Пьяного подполковника, который едва стоял на ногах, не пустили в самолет. Судьба выделила его среди всех остальных и оставила жить. Зато молодой солдат, опаздывавший после отпуска в часть, уговорил вновь подогнать трап, и счастливый защитник запрыгнул в салон самолета...

Команда боксеров Забайкальского военного округа с нетерпением возвращалась с удачных соревнований в Прибалтике. Старшему лейтенанту, тренеру СКА Владимиру Макушеву нужно было срочно вылететь в Читу, а билетов в Иркутске не оказалось. К своему несчастью, он встретил приятеля – майора, летевшего этим рейсом, и тот уступил свой билет, надеясь вылететь чуть позже. Так по чужому билету новому пассажиру удалось пройти в самолет. А вот три приятеля хорошо поддали и прозевали объявление на посадку...
 

После 15 октября 1970 г., когда отцом и сыном Бразинскасами был захвачен пассажирский самолет «Ан-24» (рейс Батуми–Сухуми) и угнан в Турцию, вышел секретный приказ о сопровождении сотрудниками МВД или КГБ всех рейсов, проходящих вблизи границы.

Сотрудникам сопровождения были даны самые широкие полномочия по пресечению подобных актов, вплоть до стрельбы на поражение. В секретном циркуляре, подготовленном в МВД, говорилось, что милиционер сопровождения должен предпринять все меры по обезвреживанию угонщика.

Таким сотрудником сопровождения на рейсе №?109 Москва — Чита был иркутянин младший лейтенант Владимир Ежиков, который имел при себе табельное оружие – пистолет Макарова. Он был в гражданском и занимал место в первом ряду сразу же за кабиной пилотов.

Читинские чекисты с большой достоверностью установили, что произошло в самолете в последние роковые минуты. Когда Рзаев выставил свои условия экипажу, то сопровождавший самолет для охраны в полете младший лейтенант милиции В.М. Ежиков, убедившись в его преступных намерениях, дважды выстрелил в него. На теле Рзаева имелись две пулевые раны, одна из которых была смертельной. Пистолет обнаружили в тайге, в магазине не оказалось двух патронов. В последнее мгновение Рзаев замкнул электроцепь.

Что было на самом деле и что подтолкнуло младшего лейтенанта Ежикова к самым решительным действиям, теперь уже никто не узнает. Дословно приведем версию корреспондента «Комсомольской правды» Леонида Репина.

«...Километрах в двухстах от Читы самолет начал постепенно снижаться, хотя табло, призывавшее пассажиров пристегнуться, еще не зажглось. Молодой черноволосый человек, сидевший в середине второго салона – у прохода, на крайнем месте, – остановил проходившую мимо стюардессу и приказал ей передать командиру корабля его требование: снижение прекратить, изменить курс и лететь в сторону Китая. Куда именно, он скажет позже. Иначе взорвет самолет. И кивнул на небольшого размера сумку, лежавшую у него на коленях.

Расстегивая пиджак на ходу, Ежиков неспешно пошел навстречу Рзаеву. Бортпроводница сказала точно, где он сидит и как выглядит. Рзаев встретил Ежикова внимательным взглядом. Большой палец левой руки Рзаева до побеления в суставе сжимал кнопку какого-то компактного устройства. Это был взрыватель обратного действия: он срабатывал, когда кнопку отпускали.

Не доходя нескольких шагов до Рзаева, Ежиков остановился и начал говорить. О чем они говорили – навсегда осталось тайной, но краткий разговор между ними состоялся, это несомненно.

Милиционеру бы потянуть время, продлить разговор еще на какое-то время и, конечно, ни в коем случае не делать того, что он совершил. Но у него был приказ, и он понятия не имел о том, как действует взрывное устройство Рзаева. Он был очень молод, Ежиков.

Каким-то образом он оказался за спиной угонщика и, когда тот поднялся, намереваясь, возможно, пойти к кабине пилотов, выхватил пистолет и выстрелил. Пуля ударила Рзаева под лопатку и отбросила на переднее сиденье. Пальцы его левой руки разжались, и в ясном майском небе раздался гром...».

Про кнопку обратного действия корреспондент опять-таки додумал сам, ведь эксперты позднее установили, что взрывное устройство сработало в верхней части груди преступника.

К вечеру 18 мая отцу младшего лейтенанта иркутской милиции Михаилу Ивановичу Ежикову пришла телеграмма: «Володя трагически погиб. Похороны в Иркутске».
 

Судмедэксперт, в 1973 году – проректор и завкафедрой судебной медицины Читинского мединститута Вил Иванович Акопов уже через несколько лет вспоминал: «19 мая рано утром мне позвонили домой и сказали, чтобы я немедленно явился в облисполком в связи с чрезвычайным происшествием. В кабинете председателя собралось местное начальство: председатель Николай Иванович Дмитриев и заведующие отделами облисполкома, инструктор обкома партии, заведующий облздравотделом, прокурор области, а также следователь прокуратуры, начальник Бюро СМЭ и я. Совещание начал прилетевший из Москвы крупный начальник КГБ, если не ошибаюсь, в звании генерала. Вел он себя как самый главный, несмотря на присутствие высшего руководства области. Коротко и как-то нехотя он сообщил, что накануне, 18 мая, при посадке потерпел аварию рейсовый самолет ТУ-104 «Москва–Чита», все погибли. Есть подозрение (хотя ему это было известно точно), что самолет был взорван на высоте около 6 тысяч метров. Задача состоит в том, чтобы за один день вскрыть все трупы и на завтра представить документы. Все должно быть выполнено совершенно секретно, никому о случившемся и о результатах экспертизы ничего не сообщать. По всем вопросам обращаться (тут он слегка повернулся и показал на человека в форме юриста) к следователю по особо важным делам при Генеральной прокуратуре СССР Любимову. И все! «Приступайте к организации работы», – подытожил он.

Однако никто не уходил, и после некоторой заминки и подавленности я спросил: сколько трупов? Генерал неохотно и не глядя на меня ответил: 76 пассажиров и экипаж. Я спросил, надо ли их вскрывать, исследовать или только произвести осмотр? Генерал, не поворачиваясь ко мне, недовольно спросил председателя облисполкома, имея в виду меня: «Кто такой?». Получив ответ, что это председатель постоянной комиссии по здравоохранению и соцобеспечению облисполкома (а я с места добавил: «эксперт, заведующий кафедрой судебной медицины»), он раздраженно сделал мне замечание, что я не понял задачу, что это приказ, который надо выполнять без обсуждений и вскрывать по всем правилам, оформляя полноценные документы. Вмешался заведующий облздравотделом: с почтением обращаясь к генералу, он сказал, что здесь присутствует начальник Бюро – человек опытный в практической работе и все будет сделано. Но тут поднялся сам начальник Бюро – Большов Лев Александрович. Он сказал, что все это выполнить в один день невозможно. Генерал назидательно, строго и несколько презрительно повторил, что все возможно, когда есть приказ, «только скажите конкретно, сколько нужно помощников». Услышав ответ, он тут же приказал вызвать всех экспертов из Иркутска и Улан-Удэ, и они прибыли в этот же день (почему-то не были вовлечены военные эксперты, имевшие больший опыт экспертизы авиатравм).

Трупы собрали в ангаре аэропорта, а 19 мая опытный эксперт и следователь распределяли их по моргам. На кафедру были доставлены девять трупов: членов экипажа, четверо из которых находились в кабине, и двух подозреваемых в причастности к взрыву. У здания кафедры, как и при моргах, дежурили автоматчики, не пропускавшие без разрешения никого. А надо сказать, что желающих было много: это представители партийных и советских органов, прокуратуры и милиции, которых приводило сюда не только любопытство, но и желание быть информированными и прикоснуться к столь важному событию.

Машиностроительный завод Читы срочно изготовил цинковые гробы, предназначенные для вскрытых трупов. Дежурные рабочие разместили перед входом на кафедру девять цинковых гробов и по мере готовности закрывали их и запаивали. По мере накопления приезжали грузовые машины, в которые грузили гробы и везли их в аэропорт, откуда самолетом отправляли в Московский крематорий, а оттуда привозили урны, которые выдавались родственникам. Трудно объяснить эти абсурдные правила и жестокость по отношению к родственникам. Многие пытались найти в морге своего сына, отца, супруга, чтобы до отправки в крематорий проститься с ним, но от них скрывалось место пребывание тела, они не допускались в морги, а о получении согласия на кремирование от родственников – и речи не было.

В середине дня (19 мая) к нам привезли тело мужчины, без одежды, у которого вся передняя поверхность туловища, органы грудной и брюшной полостей, а также правая нижняя конечность с частью ягодицы и поясничной области отсутствовали. Голова была резко деформирована, сплюснута с боков, с запавшими внутрь глазными яблоками, множеством мелких линейных ран на поверхности и обнажением отломков костей в теменной области. На шее по передней поверхности отсутствовала кожа вместе с органами шеи, на которой удерживался галстук темно-синего цвета, завязанный обычным узлом. На уровне левого лучезапястного сустава отсутствовала кисть, так же, как и правая рука на уровне верней трети предплечья, поверхности отделения были размозжены, с множеством кожно-мышечных лоскутов, свисающих на разном уровне. Было ясно, что это и был тот самый труп, который искали среди всех остальных».

На основании осмотра эксперты сделали вывод, что «незадолго до взрыва неизвестный был в вертикальном положении с приведенными к области верхней части груди руками, в которых держал взрывное устройство, о чем свидетельствовали оторванные кисти и передняя поверхность туловища на уровне всей грудной области, а также ушибающее действие газов и опаление лица и волос».

При  исследовании трупа Вил Иванович обнаружил на спине огнестрельную рану, это было сенсационное открытие. С помощью высококвалифицированных специалистов института – анатомов, челюстно-лицевого хирурга, ортопеда-стоматолога, рентгенолога он восстановил голову неизвестного. Интересно, что Вил Акопов попросил голову Рзаева оставить в музее как экспонат, и она пользовалась большим вниманием студентов медицинского института. «Неожиданно в 1975 году начальнику УКГБ из обкома партии последовал звонок с требованием захоронить голову преступника, и нам пришлось выполнить эту неприятную миссию», – вспоминал Акопов.
 

Во время расследования авиакатастрофы под Могзоном слова «террорист» в отношении Рзаева не употреблялось. Тогда ни в советской печати, ни на советском телевидении не было терроризма, угонов самолетов тоже не было. Но теперь мы знаем, что были десятки попыток воздушного пиратства.

Первая такая попытка была предпринята ещё в 1954 году, когда мужчина и женщина с пистолетами попытались захватить старенький Ли-2, летевший из Таллина в Ленинград, но это им не удалось, поскольку экипаж самолёта оказал им сопротивление и обезвредил. При этом погиб бортмеханик судна.

Следующий инцидент произошел в 1958 году, когда пассажир по фамилии Чечет попытался захватить самолёт Ил-14, летевший по маршруту Москва – Ленинград – Таллин. Но и в этот раз воздушный пират оказался не лучшим образом подготовлен и так и не смог попасть в кабину пилотов.

Буквально через месяц двое мужчин пытались захватить в якутском аэропорту Ан-2, чтобы улететь в США, но также не преуспели. В 60-е годы захваты пошли на спад, но время от времени происходили, хотя и неудачно для пиратов. Всё изменилось в 1970 году, когда двое литовцев – отец и сын Бразинскасы – захватили Ан-24, летевший по маршруту Батуми–Сухуми.

Они застрелили стюардессу, ранили нескольких членов экипажа, но всё же добились своего. Самолёт приземлился в Турции, которая отказалась выдавать преступников СССР, осудив их по своим законам и через несколько лет амнистировав. Это был первый удачный случай захвата советского самолёта, и он вновь вызвал настоящий вал воздушного терроризма. Только за 70-е годы в СССР было совершено около 30 попыток захвата воздушных судов.

Удивительно, но в СССР никому и не пришло в голову ужесточить правила безопасности и начать проводить предполётный досмотр. Вместо этого каждый рейс, проходивший неподалёку от границы, сопровождал вооружённый сотрудник милиции в штатском. До этого вся безопасность сводилась к тому, что командиру воздушного судна выдавался табельный пистолет, хранившийся в кабине.

Всего за три недели до теракта под Читой попытка угона произошла в Ленинграде, и лишь по счастливому стечению обстоятельств удалось обойтись без значительных жертв. 23 апреля 1973 года некий Иван Бидюк, 47 лет, пронёс на борт самолёта Ту-104 бомбу. Самолёт должен был лететь из Ленинграда в Москву, но спустя несколько минут после взлёта Бидюк через стюардессу передал командиру воздушного судна записку с настоятельным требованием изменить маршрут и лететь в Стокгольм. Кроме того, он сообщил, что у него при себе имеется взрывное устройство мощностью более двух килограммов в тротиловом эквиваленте и оно оснащено взрывателем обратного действия. То есть стоит только ему убрать палец с кнопки, как взрывное устройство сработает. Поэтому стрелять в него бессмысленно.

Разобраться с Бидюком вышел бортпроводник Грязнов, вооружившийся пистолетом. Но он убедился, что Бидюк говорит правду и стрелять в него бессмысленно. Бидюк с бомбой в руках явно нервничал и пытался прорваться в кабину. Бортмеханик в это время пытался отвлечь его, а лётчики действительно развернули самолёт и пошли на посадку в Ленинграде.

Чтобы Бидюк не заподозрил неладное, они до последнего момента не выпускали шасси, и он понял, что самолёт вернулся в Ленинград и на земле его уже ждут, только когда самолёт был всего в нескольких метрах над землёй. Он сразу же привёл в действие взрывное устройство, но, к счастью, лётчикам удалось удержать управление самолётом, который через несколько секунд приземлился. Посадка была относительно мягкой, учитывая взрыв и подломившуюся переднюю стойку шасси. Никто из пассажиров не пострадал, в результате взрыва погибли сам террорист, державший бомбу в руках, и бортмеханик.
 

– С момента авиакатастрофы под Могзоном прошло ровно 45 лет. Какие выводы были тогда сделаны? – спрашиваю Алексея Владимировича Соловьева.

– Надо сказать, что взрыв ТУ-104 под Читой стал крупнейшим по количеству жертв в советской истории. Он привел к серьезному пересмотру организации безопасности в аэропортах и самолетах. Именно после читинской трагедии по настоянию председателя КГБ Ю.В. Андропова была снята охрана самолетов в полете, была отменена практика сопровождения рейсов сотрудниками милиции в штатском как неэффективная и даже потенциально опасная. В аэропортах пассажиров и багаж стали досматривать перед посадкой на борт.

В 1974 году были созданы специальные подразделения для борьбы с террористами, такие как легендарная «Альфа», «Вымпел» и другие, разработаны мероприятия по освобождению заложников. Однако все это не останавливало угонщиков, желавших вылететь из СССР. После 18 мая 1973 года и до 21 декабря 1989 года в стране было совершено 45 попыток угонов самолетов. Заложников освобождали, когда самолеты находились  на земле, это значительно снизило потери людей. За 16 с лишним лет при освобождении погибли 15 пассажиров, 29 – ранены, ликвидированы 11 захватчиков. В семи случаях самолеты были выпущены за рубеж и по международным договорам угонщики и самолеты были переданы в СССР.

Подготовил Александр ПОТЯЕВ, главный редактор газеты «Азия-Экспресс, член АРС-ПРЕСС

Список пассажиров и членов экипажа рейса 109 «Москва–Чита» 18 мая 1973 г.

АКСЕНОВ Анатолий Михайлович – 27 лет, г. Чита

АЛЕШКИН Александр Васильевич – 20 лет, ст. Даурия

АРЕСТОУЛОВ Леонид Владимирович – 49 лет, г. Чита

БЕСПАЛОВ Григорий Иванович – 43 года, г. Барнаул

БОДАРАЕВ Санзая – 21 год, Агинский район

БРЕСЛАВЕЦ Борис Борисович – 30 лет, г. Харьков

БУЛАВКО Евгений Арсентьевич – 40 лет, г. Минск
БУРАШНИКОВ Виктор Григорьевич – 20 лет
БУЯНОВ Александр Феоктистович – 15 лет, г. Краснокаменск

ВАСИЛЬЕВ Павел Павлович – 21 год, г. Чита
ВИНОКУРОВА Вера Григорьевна – 34 года, Читинский район
ГАВРИЛОВ Александр Николаевич – 20 лет, Ононский район
ГАСПОРЯН Мерож Мисакович – 36 лет, г. Чита
ГНИДЮК Иван Иванович – 26 лет, п. Оловянная
ГРОХ Николай Юрьевич – 36 лет, Московская обл.
ГУПАЛЕНКО Николай Степанович – 30 лет, г. Москва
ГУРЬЯНОВ Евгений Петрович – 55 лет, г. Москва
ДАНИЯРОВ Ахматжон Мардонович – 20 лет, Таджикская ССР
ДЕМЧИНСКИЙ Владимир Александрович – 19 лет, Хмельницкая
область
ДОБРОГОСТ Аркадий Яковлевич – 33 года, г. Минск
ЕРМАКОВ Василий Михайлович – 44 года, г. Москва
ЗАБЫРИН Николай Васильевич – 21 год, г. Москва
ЗАДОРОЖИН Николай Иванович – 21 год, Читинский район
ИВАНЧЕНКО Василий Васильевич – 29 лет, г. Москва
ИГНАТОВ Анатолий Васильевич – 38 лет, г. Иркутск
ИПАТИЙ Пантелеймон Александрович – 37 лет, г. Кишинев
ИСТОМИН Валерий Иванович – 32 года, г. Москва
КОНЦЕРЕНКО Зинаида Захаровна – 38 лет, Якутская ССР
КАЦ Феликс Аркадьевич – 23 года, г. Рига
КАЦ Ольга Ивановна – 22 года, г. Рига
КАЦ Элина – 8 месяцев, г. Рига
КОЛТАКОВА Галина Александровна – 34 года, г. Чита
КОЛТАКОВ Саша – 8 лет, г. Чита
КОНОВАЛОВ Виталий Ильич – 21 год
КРЫЛОВА Ирина Леонидовна – 27 лет, г. Москва
КУДРЯВЦЕВ Григорий Петрович – 63 года, г. Москва

КУПРИЯНОВА Светлана Ефремовна – 27 лет, ГДР
КУПРИЯНОВ Игорь – 3 года, ГДР
КУШАКОВ Сагдилла Убайдуллович – 21 год, г. Краснокаменск
ЛАЗАРЕВ Николай Александрович – 20 лет, г. Чита
ЛАПШИНОВ Георгий Васильевич – 35 лет, г. Чита
ЛИХАНОВ Александр Петрович – 22 года, Амурская область
МАКУШЕВ Владимир Борисович – 25 лет, г. Чита
МАМЕДОВ Мураддин Абузарович – 26 лет, г. Могоча
МЕЛОЯН Ваган Дживанович – 41 год, Армянская ССР
МИНЯЙЛО Лидия Васильевна – 29 лет, г. Харьков
НАЗАРОВ Мустафа – 26 лет, г. Краснокаменск
НУРИЕВ Бакир Валеевич – 25 лет, г. Чита
НЕКЛЮДОВ Василий Степанович – 45 лет, г. Чита
ПАВЛОВ Павел Иванович – 52 года, г. Москва
ПЕТРОВА Мара Хаймовна – 25 лет, г. Черновцы
ПОПОВА Галина Николаевна – 19 лет, г. Воронеж
ПИНЧУК Надежда Алексеевна – 38 лет, г. Чита
САФАРЯН Айк Рубенович – 38 лет, Армянская ССР
СВОЕВОЛИНА (ЛИСОВЦЕВА) Зинаида Анатольевна – 20 лет, Краснодарский край
СКАЛИУШ Иван Алексеевич – 24 года, г. Донецк
СЛАВЯНСКИЙ Николай Борисович – 21 год, г. Чита
СОШНИКОВ Юрий Владимирович – 29 лет, г. Москва
ФИЛАТОВ Владислав Сергеевич – 34 года, г. Москва
УШАКОВ Юрий Анатольевич – 20 лет, г. Новосибирск

ХВОРОСТ Борис Павлович – 41 год, г. Москва
ЧЕРТОВА Галина Павловна – 22 года, г. Москва
ЧЕРТОВА Маша – 10 месяцев, г. Москва
ЧЕРНЯК Владимир Филиппович – 47 лет, Якутская ССР
ШВЕЙВАЙС Станислав Францевич – 52 года, г. Чита
ШОР Владимир Моисеевич – 47 лет, г. Винница
ШУКУРОВ Хусейн – 20 лет, г. Белогорск
ЩЕРБАКОВ Дмитрий Дмитриевич – 38 лет, г. Чита
ЭПОВ Виктор Иннокентьевич – 20 лет, г. Чита
ЯРИШ Николай Прокофьевич – 32 года, г. Краснодар
ЯСТРЕМСКИЙ Иван Николаевич – 30 лет, г. Ангарск

Командир экипажа самолета
ОБОДЯНСКИЙ Николай Андреевич – 35 лет
Второй пилот
ПОНОМАРЕВ Юрий Владимирович – 39 лет
Штурман
БАРЫШНИКОВ Владислав Сергеевич – 36 лет
Борт-механик
КУЗЕНКОВ Георгий Георгиевич – 37 лет
Радист
ЕФИМЦОВ Николай Андреевич – 31 год
Борт-проводник
ЕВСТИГНЕЕВА Татьяна Михайловна – 27 лет
Борт-проводник
КОРИЦКО Ольга Васильевна – 22 года
Борт-проводник
ГРАЧЕВ Геннадий Анатольевич – 26 лет
Сопровождающий младший лейтенант милиции
ЁЖИКОВ Владимир Михайлович – 22 года

 

Источник – газета «Азия-Экспресс» - http://azia-press.ru/articles/sobytiya/cto_slucilos_45_let_nazad_v_nebe_nad_citoj.html