МНЕНИЕ
Разговор двух гуру от журналистики и о журналистике

 

Наша встреча с Софьей Борисовной Дубинской в сентябре этого года началась с обсуждения интервью, которое она взяла накануне у Всеволода Леонидовича Богданова. Тогда между нами возникло некоторое недопонимание. Софья Борисовна настаивала на том, что я могу выразить свое мнение по поводу данного интервью, а я отказывался. Ссылался на то, что ощущаю себя участником художественной самодеятельности, который берется судить игру народных артистов. В итоге мы разошлись миром, каждый со своим мнением.

 

С момента встречи в московском офисе АРС-ПРЕСС прошел почти месяц, и я решил вернуться к тому интервью. Постарался взглянуть на него без излишнего пиетета к участникам. По-деловому. Случилось то, что и должно было случиться. Сбылись пророческие слова Софьи Борисовны о том, что я неверно оцениваю суть ее разговора с Всеволодом Леонидовичем. Что интервью несет в себе гораздо больше прикладного значения, чем может показаться на первый взгляд.

 

После нескольких перечиток публикации, после внимательного рассмотрения того, что закладывали эти гуру журналистики в каждый вопрос и ответ, мне вдруг показалось, что интервью-то обращено в значительной степени и к нам – провинциальным журналистам. Тем, кто не успел пресытиться большими деньгами, а скромно, будто пчелка в улье или муравей в муравейнике повседневно трудится и доносит до людей, пусть не самые глобальные, но проблемы. Те проблемы, без объяснения которых человеку «на земле» не прожить.

 

Разговор Софьи Борисовны с Всеволодом Леонидовичем заставил задуматься о многих вещах. Захотелось самому разобраться в своем положении в профессии, в том, чего не хватает в работе редакции, почему происходят именно эти процессы, а не какие-то иные? Мне бы только не хотелось, чтобы кто-то понял мои размышления, как ревизию интервью или попытку противопоставить себя мнению высоких сторон. Это развитие темы и приближение ее к тому уровню работы СМИ, в котором нахожусь я сам.

 

 

Ответ Всеволода Леонидовича на этот вопрос с классической точки зрения безупречен: родиться, учиться, становиться. И многие из нас, работающих в СМИ муниципального уровня, только бы мечтали о таком развитии событий. Но, к великому сожалению, не все ладно в нашем королевстве. Те журналисты, которые обладают приведенным выше набором продвижения в профессии, оказываются в итоге пиар менеджерами или удаляются от серьезных тем и прозябают на том, что сопровождают руководство местного муниципалитета в их «славных» делах, которыми те бравируют и пользуются в отчетах наверх.

 

Что же делать? Ждать, когда среди высокообразованных будут появляться еще и гражданско-ответственные. А если не появятся? Ведь читатель надеется, что каждый раз, развернув газету, он увидит статьи на злободневные темы, которые ему мешают жить сегодня. Читателя мало волнует, кому мэр вручил коробку конфет или даже Почетную грамоту за своей подписью. Чаще руководители и обычные граждане живут в разных измерениях.

 

Если следовать логике ответа Всеволода Леонидовича, например, я, совсем не подхожу под категорию журналиста. Причем в идеале я с этим утверждением полностью согласен. И уверяю, что не от хорошей жизни сел за компьютер и решился поделиться с читателем своими взглядами на происходящие вокруг процессы. Но мне до сих пор кажется, что я поступил верно. Так может быть, у нас зародился новый вид журналистики? Вернее, не так. Новый вид служения в СМИ. Так как журналистом меня лично можно назвать только с большой натяжкой. У меня действительно нет базы. Я даже могу написать что-то с ошибкой, что непростительно в профессии.

 

Готов хоть сегодня уступить место заместителя главного редактора молодому, грамотному, ответственному человеку. Но, простите, не вижу таких. Дело даже не в жизненном опыте. Дело в том, что самый грамотный журналист обязан обладать еще огромным набором знаний, навыков, компетенций.

 

К нам в редакцию приходят практиканты, которым я не могу доверить даже новостную заметку, не говоря уже о серьезном, развернутом материале. Такое впечатление, что они уверены в действенности интернета. На мои вопросы о том, как они понимают предложенную им тему, молодые люди сообщают, что не видят смысла вникать в суть вопроса. Они откроют пару страничек на компьютере, а с некоторых пор на планшете, прочитают, перенесут в материал и все, готово.

 

Такой текст отвечает всем канонам жанра: мнение нескольких сторон, консультация эксперта, яркая фотография, типовой, слегка переработанный заголовок, – все присутствует. Но читатель отворачивается от такого материала. Читатель умный, он сразу ощущает механический подход. Он и сам прочитает это на просторах эфира. Даже глубже может разобраться в проблеме, чем это сделал журналист.

 

А еще обязательно нужно иметь свою позицию. Необходимо уметь отстаивать свою точку зрения, как, например, поступил Всеволод Леонидович, при подготовке своего диплома. Пойти против мнения руководителя и победить в поединке – дорогого стоит. И второй пример с публикацией статей про человека из секты. Это уже не просто человеческая позиция, это позиция гражданская.

 

Давайте честно спросим: «Много ли сегодня журналистов, готовых пожертвовать даже своим местом в газете, ради правды и справедливости?» Боюсь, что немного. На мой взгляд, у общества исчезает сама потребность в гражданской позиции журналиста. Одни расценят подобный поступок, как позерство, другие и вовсе у виска пальцем покрутят, скажут, что у человека нет царя в голове. И с точки зрения окружающей действительности, будут, казалось бы, правы. Но не все так просто.

 

Журналист – это же не только корочки в кармане и диктофон в сумке. Журналист – глашатай происходящих событий. Он чем–то даже сродни юродивому. А иногда и вовсе провокатор.

 

 

И Софья Борисовна и Всеволод Леонидович подтвердили свое негативное отношение к понятию «универсальный журналист». И здесь трудно не согласиться. По большому счету, быть универсальным, значит не быть настоящим специалистом в конкретной области. И все же сама Софья Борисовна дает объяснение этому явлению в современной журналистике. Не бывает так, чтобы два-три журналиста, имеющиеся в штате редакции могли разделиться и трудиться каждый в своем жанре.

 

Например, у нас журналист пишет от 5 до 7 материалов в неделю. Штатных двое. На подхвате у них я и иногда редактор сайта с 1-2 материалами в неделю. Безусловно, когда я даю им задание, то учитываю склонность каждого к раскрытию каких-то конкретных тем, но до определения жанров, говорю это честно, у нас не доходит. Плохо? – Плохо. Понимаю ли я это? – Понимаю. Но что делать, если количество тем исчисляется десятками, если события происходят с калейдоскопической быстротой?

 

Есть экономика, и нам от нее никуда не деться. Не может редакция на сегодня прокормить большего количества журналистов. Если только отказаться от статуса независимого издания? Но это, для меня лично, конец всему, на что положил годы работы, пожертвовал здоровьем и, в какой-то мере, благополучием семьи. Да и наш читатель нам этого не простит.

 

 

 

Что касается свободы, то приведенный Всеволодом Леонидовичем пример с ответом одного из редакторов не характерен для большинства, даже позиционирующихся, как независимые, СМИ. Не считаю, что подобные порталы не должны существовать. Они даже обязательно нужны.  И все же рискну предположить, что редакционная политика должна быть основана на той самой пресловутой самоцензуре журналиста, которую почему-то сегодня так часто ругают. Не могу понять, за что? Разве журналист не должен уметь оценивать свой материал с точки зрения окружающей его действительности? Разве он не должен предполагать, какой эффект может иметь его публикация? Считаю, что должен.

 

Я в этом писании попытался выразить свое мнение лишь по некоторым проблемам, поднятым в интервью. На самом деле рассуждать по нему можно еще долго. Но мне не хотелось утомлять людей, которые может быть решат дочитать мои записки до конца. Такое иногда случается.

 

 

Мне очень понравился ответ Всеволода Леонидовича на завершающий вопрос Софьи Борисовны о личных достижениях. Он сказал следующее: «…Считаю, что у меня больше недостатков, больше упущений, особенно в творчестве, но, тем не менее, мои внуки считают, что я нормальный человек, на которого они хотят быть похожими. И это для меня большая радость».

 

Пожалуй, каждому журналисту хотелось бы того же самого. Чтобы дети и внуки гордились ими. Чтобы не было стыдно за то, что ты сделал в этой жизни. Чтобы и у самого иногда закрадывалось то же самое чувство гордости: а ведь и я сделал что-то достойное уважения в этой жизни. Главное, чтобы для этого было как можно больше реальных поводов.