Убежище и престижный диплом: зачем иностранцы едут в Сибирь?

Гражданину Республики Ганы Эрику Сефа Адону 32 года, из них девять лет он живёт в России. В 2008 году приехал в Новосибирск, чтобы получить второе высшее образование, и поступил в НГТУ на факультет энергетики.

«У себя на родине я получил диплом фармацевта, немного поработал по специальности. Но мне всё время хотелось чего-то другого, наверное, приключений, и я решил поехать в Россию. В то время в Новосибирске учились мои знакомые. Сказали, что здесь неплохо и мне понравится. К тому же у нас ценится российское образование, с дипломом российского вуза сразу берут на работу. Деньги на учёбу мне дали родные, несмотря на то, что им тяжело было отпускать меня так далеко, ведь я единственный ребёнок в семье», — рассказал Эрик.

Радужные иллюзии о жизни в России разбились о реальность буквально сразу же. Первое, что неприятно поразило, это неадекватная реакция русских на африканца: «Первый месяц в России я постоянно сидел в комнате в общежитии, даже не ходил на занятия. Мне было неприятно, что меня все рассматривали. Но со временем привык». Англичанин в Сибири: о грустных продавцах и отсутствии пьяных

Первую в России зиму Эрику пережил тяжело, он даже думал вернуться назад в Африку. Но оказалось, что и к холодам можно адаптироваться: «Друзья говорили, что раз они не умерли зимой, то и я проживу. Старался потеплее одеваться, а однажды увидел, как ребята на улице играют в футбол, и попросил взять меня в команду. Это были крутые ощущения, когда вокруг мороз, а тебе жарко!»

Футболисты взялись обучать Эрика русскому языку. Как выяснилось позже, ничему полезному не научили. «Я должен был говорить не "хорошо", а "за***сь" и "о***нно", и думал, что это нормально. Этому же научил своего друга-китайца. Однажды на уроке преподаватель спросила как у нас дела, ну мы и ответили. Преподаватель, человек старой закалки, чуть не заплакала от обиды, а потом объяснила, что это ругательства, и если я хочу выучить русский, то мне нужно общаться с девушками, а не парнями», — вспоминает собеседник.

Фото: © Эрик Сефа Адону

«Учёба мне нравилась, я никогда ни с кем не конфликтовал, всегда старался строить хорошие отношения. Однажды пьяные хулиганы подошли к моему другу По, он тоже из Ганы, и тогда они позвонили мне и спросили, знаю ли я этого парня. Я ответил, что знаю и По отпустили. Всем иностранцам, которые приезжают в Новосибирск, говорю: "Если тебя кто-то обижает, то набери меня"», — продолжает рассказ Эрик.

После учёбы африканец хотел вернуться в Гану, но важное событие круто развернуло ход его личной истории: «Я узнал, что моя девушка Ксения беременна, и мы поженились. Её родственники хорошо меня приняли, особенно бабушки, они всё время звали в гости, чтобы накормить блинами и пирожками. Сейчас у нас двое детей — трёхлетняя дочь и годовалый сын. У нас своя квартира в Бердске, её нам подарили родственники жены, но, тем не менее, не скажу, что жить нам легко. В России на всё высокие цены, и я всё время работаю, чтобы прокормить семью — преподаю английский язык и выступаю со своим ансамблем африканских барабанов».

Эрик отмечает, что и русские люди, и Россия в целом ему очень нравятся. Но никак не может перестать думать о родине: «В октябре поеду с дочкой в Гану, чтобы познакомить с бабушкой. Но в будущем мечтаю с семьей переехать туда жить. С дипломом энергетика меня без проблем возьмут на работу на гидроэлектростанцию или в министерство энергетики».

Сем Алшедех, Сирия

Сем Алшедех приехал из Сирии в Россию, чтобы тоже стать студентом. Выбрал Барнаул, поскольку здесь жили и учились его знакомые. Первый год Сем изучал русский язык на подготовительных курсах, а потом поступил в Алтайский государственный медицинский университет, так как с детства мечтал стать врачом.

«Поступить на медицинский в Сирии нереально. Нужно набрать 99 баллов из 100 по итогам экзаменов, что очень сложно, либо заплатить около 12 тысяч долларов за год обучения. Российское образование у нас не в почёте, считается, если проще поступить, то и качество знаний оставляет желать лучшего. Но я с этим не согласен, в России дают много практики, в то время как сирийское образование больше основывается на теории», — рассказывает сириец.

Фото: © Сем Алшедех

Учёба давалась Сему непросто, в первую очередь из-за языкового барьера, а также непривычно было писать слева направо (в арабских странах пишут справа налево). Как и любому студенту медуниверситета, Сему было тяжело на первых курсах, когда приходилось не спать ночами и зазубривать огромный объём информации. Но всё же он умудрялся находить время для собственных бизнес-проектов.

«Мне было стыдно всё время брать деньги у родителей, и тогда я решил открыть своё кафе быстрого питания. Как правило, там делали шаурму. Когда отец узнал об этом, приехал ко мне в Барнаул и сказал, что отправил сюда не для того, чтобы готовить шаурму, а учиться. Пришлось закрыть лавочку», — вспоминает иностранец.

Когда пришло время определиться со специализацией, Сем решил стать урологом. Свой выбор он сделал во многом благодаря профессору и заведующему кафедрой урологии и нефрологии АГМУ Александру Неймарку: «Он очень хороший специалист, и я хотел научиться у него. Да и сама специальность ценная».

И одногруппники, и преподаватели неоднозначно относились к тому, что за соседней партой сидит сириец. Некоторые из профессоров были предвзятыми и не верили, что Сем способен выучить хоть что-то, а студенты не стеснялись выражать свои националистические взгляды.

«Одна моя одногруппница была очень добра со мной, помогала в учёбе. Однажды мы разговорились о войне в Сирии, и она сказала, что на 10 русских приходится один плохой человек, а на 10 сирийцев только один хороший. Мне стало обидно», — рассказывает Сем.

Фото: © Сем Алшедех

Кроме этого, оказалось, что ксенофобией «заражены» и некоторые пациенты: «Бывало, что больные отказывались работать со мной. Потому что я не русский, и думали, что я ничего не пойму».

Сейчас Сем заканчивает ординатуру, потом планирует стать аспирантом под руководством профессора Неймарка. Ну, а планов на отдалённое будущее пока не строит: «Я не знаю, что буду делать после учёбы. Может быть останусь в России, всё таки Барнаул мне уже как родной, я привык, но в тоже время очень хочется вернуться в Сирию, но обстановка там сейчас не самая благоприятная». Сибирь глазами влюбленного колумбийца

Каждое лето Сема приглашают поработать вожатым в Международной летней детской деревне: «Туда едут необычные дети, они звёзды. Приятно, когда ты знаешь, что в твоём отряде воспитанники красиво рисуют, поют, танцуют. Им интересно общаться с иностранцами, и они настроены толерантно. Дети меня слушаются и любят. После лагеря продолжаем общаться в социальных сетях, а недавно 23 моих воспитанника приезжали ко мне в гости».

По словам Сема, Россия дала ему не только образование, но и нечто большее: «Здесь я научился не только медицине. Моя голова развилась в два раза больше, чем, если бы остался в Сирии. Здесь я научился жить один, отвечать за себя; свободно владею русским языком. Я познакомился с множеством наций и научился говорить элементарные фразы на 40 языках».

«Иногда меня вызывают в полицию или миграционную службу, когда им нужен переводчик с арабского. В госорганах со мной общаются вежливо, потому что я им оказываю услугу. Но когда услуга нужна мне, то всё происходит с точностью до наоборот. Например, раньше я жил здесь по студенческой визе, а сейчас по документам временного убежища. Их нужно продлевать каждый год, а это делается не быстро. Чем чаще я прихожу в отдел, тем более злыми становятся сотрудники ФМС. Возникает ощущение, что разговариваешь не с человеком, а с Богом», — говорит Сем.

Махмад Кабир Адельджан, Барнаул

Афганистанец Махмад Кабир Адельджан приехал в Россию в 2006 году. Культурный шок испытал сразу же по прилёту в Барнаул: «В аэропорту нас встретила женщина, которая по российским меркам была одета скоромно — белая рубашка, галстук и юбка ниже колен, но у меня от увиденного глаза на лоб вылезли, ведь в соответствии со стандартами нашей культуры, она была голой».

Второй раз Кабир испытал эмоциональное потрясение, когда проехался в обычном городском автобусе: «Когда я впервые поехал на занятие на автобусе, то пришёл в ужас от того, что и мужчины, и женщины едут вместе и стоят близко друг к другу. В Афганистане одна половина автобуса отведена для женщин, а другая для мужчин. Да и в целом первое вреям чувствовал себя здесь с другой планеты».

Фото: © Махмад Кабир Адельджан

В Барнауле Кабир год изучал русский на факультете иностранных студентов в Алтайском государственном техническом университете. Потом поступил на врача в медуниверситет. Ко всем тяготам жизни студента-медика добавились трудности перевода: «Например, специальную терминологию переводили с латинского на русский, с русского на персидский, а потом записывал в тетрадку и учил».

После учёбы Кабир отправился в Рубцовск — небольшой город на юге Алтайского края. Там год отработал офтальмологом в городской поликлинике. По его словам, работать приходилось много — дежурил сутки через двое, вёл травмпункт. Однажды за день принял 74 человека.

Кабира в больнице ценили и коллеги, и пациенты, зарплата для Рубцовска была достаточно хорошей — от 28 до 45 тысяч рублей. Но, тем не менее, врач решил вернуться в Барнаул: «В Рубцовске жить скучно, некуда сходить. К тому же в Барнауле живут все мои друзья».

На родине за всё время не был ни разу, скорее всего, ближайший отпуск наконец-то проведёт с семьёй. Но жить и работать хотел бы в России — ведь Афганистан много лет находится в состоянии войны, да и найти работу там непросто.

«Мне нравится Россия, Барнаул, здесь я получил образование. Моя мечта — это добиться вершин своей профессии. Может быть, для этого придётся переехать жить в другой город, но пока я об этом не думаю», — заключает Кабир.