Коммунары

- Я жила в коммуне имени Калинина, - с гордостью говорит Нина Зиновьевна. – Мой дядя – Пахом Агапович Тимофеев – ее организовал, когда вернулся после революции домой в родной хутор. А в комсомол я вступила в сорок третьем году, после освобождения Николаевского района от немцев.

В семье казака Агапа Тимофеева было пять сыновей и две дочери. Хозяйство было зажиточным, ведь Тимофеевы имели наделы земли. Но батраков не держали, обрабатывали землю сами. 

Один из сыновей – Филипп - погиб в Первую мировую войну. Пахом участвовал в революции на стороне большевиков.

- Когда на родине узнали о его отношении к красным, - говорит Нина Зиновьевна, - приехали из станицы Николаевской жандармы и забрали дедушку и жену дяди с маленьким ребенком. Деда прибили. Бросили под церковью, тетю с малышом пожалели. Мой отец вместе с братом похоронили дедушку. А папка после расправы тоже ушел к красным. И служил потом у Буденного.

Тогда ведь, после Гражданской войны, голод был, а в коммуне было много скота, зерна. Жили все дружно. Школу-семилетку построили, общежитие, детские ясли открыли, сад насадили, столовая была большая. Все делали сообща. С песнями и на работу, и с работы ходили.

Коммуна имени Калинина просуществовала недолго. Коммуны стали преобразовывать в колхозы, и калининцы из коммунаров превратились в колхозников. Пахома Тимофеева вновь избрали председателем. Сначала колхоза имени Калинина, а потом укрупненного - «Волна революции».

Мирную жизнь перечеркнула война. Старого коммуниста Пахома Тимофеева оставляют на подпольной работе. Он в числе других партизан ведет подрывную деятельность в тылу врага. Но находятся предатели, и Тимофеева бросают в застенки гестапо…

О подробностях смерти Пахома Тимофеева его родственники узнали от жительницы станицы Николаевской Марии Кондратьевны Ермаковой. 

- Было это поздней осенью сорок второго года, - рассказала Мария Кондратьевна. - В тот день я взяла саночки и подошла к своей калитке, чтобы отправиться в лес за дровами. Топить ведь печку было нечем. Глянула, а Пахома Агаповича ведут босого, в нижнем белье немцы с местными полицаями. А снежок немножко припорошил землю, и кровавые следы на том снегу остаются. Слышали мы тогда, что жестоко пытали в застенках гестапо всех партизан.

Повели его в лес. А потом я услышала выстрелы и все поняла. Когда фашисты вернулись назад, я взяла свои санки и пошла по кровавым следам в лес... 

Нашла Мария Кондратьевна едва присыпанное тело Пахома Тимофеева. Руками нагребла земли и могилу сделала. После освобождения в январе сорок третьего года советскими войсками станицы Николаевской приехали туда два брата Пахома и увезли его тело в хутор Гапкин, где потом похоронили в братской могиле. Один из братьев был отец Нины Костроминой Зиновий.

Спросила я у Нины Зиновьевны и о судьбе комсомольцев Сони Тимофеевой и Вани Колотенко.

- Соня с Ваней были неразлучными друзьями, - вспомнила бабушка Нина. – Говорили, вот закончится война, и поженимся. Как они погибли, в нашей семье точно не знают. Уже после освобождения Гапкина, когда шло перезахоронение павших в братскую могилу, нашли тела Сони и Вани. Сонечку ее мама опознала по зеленому платочку.

Он был на девушке, когда ее видели в последний раз. Лицо у Сони было изуродовано. Их с Ваней положили в братскую могилу хутора Гапкина.

Мне удалось в районном архиве найти подшивку газеты «Социалистический Дон» за 1944 год, которая выходила в Николаевском районе. 14 февраля там была опубликована заметка «Зверства немцев в колхозе им. Калинина». В ней есть строчки и о Соне с Ваней.

«11 января 1943 года, - пишет газета, - была замучена девушка-комсомолка Тимофеева Софья Васильевна. Палачи выкручивали руки, ломали пальцы, изуродовали все молодое тело девушки и только тогда расстреляли ее из автомата».

«Член ВЛКСМ Колотенко Ваня был выгнан из своего окопа якобы как партизан. Звери в мундирах стали крутить ему руки, но Ваня не издал и стона, тогда палачи заставили бежать его к реке. Вслед Ване палачи дали несколько автоматных очередей, и тело юного казака подкосилось, как молодое дерево».

Несколько часов работал мой диктофон, а бабушка Нина все вспоминала и вспоминала подробности, о которых сегодня вряд ли кто может рассказать. О том, что творили фашисты в родном хуторе, о павших при его освобождении солдатах. О том, как старались помочь нашим хоть чем-то местные жители… 

- Когда-то мой отец мне сказал: «Запомни это на всю жизнь, доченька! И расскажи людям». Только как это я уже смогу сделать… Старая стала, - печалится баба Нина.

И тогда я поняла, как можно ей помочь. Передала копию записи нашей беседы константиновским краеведам. Пусть сохранят ее для будущих поколений.