АРС-ПРЕСС

26.11.2016 "Липецкая газета". Ольга Шаталова, доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы ЛГПУ имени П.П. Семенова-Тян-Шанского
// Культура

К 215-летию со дня рождения создателя толкового словаря Владимира Даля

Традиционно считается, что юбилейная дата — это повод вспомнить прошлое, отметить событие. Но если речь идет о личности масштаба Владимира Ивановича Даля, то даже такая значимая цифра, как 215, не способна покрыть «пылью забвенья» деяния и мысли гения.

25 февраля 1860 года Владимир Даль выступил на заседании Общества любителей российской словесности. В докладе говорилось о состоянии русского языка: «Один онемечился, изучая замечательных писателей, каких он у себя дома не найдет, другой, по той же причине, офранцузился, третий обангличанился, все раболепствуют перед этими языками, которые они изучили, и — Боже упаси! — не позволяют переиначить их на русский лад. Этому две причины: первая — тщеславие, чванство: мы знаем все языки; другая — невежество: мы не знаем своего».

В этом эмоциональном высказывании слышится искренняя боль за русский язык. И это оценка не только состояния языка, но и общества того времени. Не странно ли, что сегодня русский язык живет в точно таком же обществе и мы по-прежнему достаточно небрежно относимся к «сокровищу, переданному нам нашими предшественниками».

Во вступительных статьях к «Толковому словарю живого великорусского языка» Даль пишет: «Все стали убеждаться в последнее время в том, что при направлении, которое приняла обработка, или, вернее, запущение русского языка, ему угрожает гибель». По его мнению, это происходит от того, что русского языка власть имущие не знают. «Испещрение речи иноземными словами… вошло у нас в поголовный обычай… Такого насилия не попустит над собой ни один народ, кроме народа, состоящего под умственным или нравственным гнетом своих же немногих земляков…». Это был высказанный в самой мягкой форме упрек тем, кто в то время к русскому языку относился крайне высокомерно, предпочитая ему французский. Таким образом, использование «чужесловов» делало людей «чужедумами». Для него, любящего простого русского человека, умеющего «мыслить его головой, видеть его глазами, говорить его языком», наблюдать подобное было мучительно.

Именно стремление знать русский язык сделало Владимира Даля истинным гражданином и патриотом: «Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски». Эти слова в современном мире звучат как девиз, который можно начертать на фамильном гербе. Недаром подобное отношение к языку у Даля сформировалось в семье и в школе.

Иоганн Христиан Даль, датчанин по происхождению, или, как напишет много лет спустя его знаменитый сын, выходец, то есть чужестранец, обладал удивительными способностями и феноменальной памятью: он изучил немецкий, английский, французский, русский, еврейский, латынь и греческий языки. Мария Даль, урожденная Фрайтах, кроме немецкого — для нее родного, в совершенстве владела русским, английским и французским языками.

Обучение в Морском корпусе, как это ни парадоксально звучит в сравнении с современным военным образованием, создало определенную почву для развития интереса к языковому творчеству юного кадета. Дмитрий Завалишин писал в воспоминаниях, что Даль-гардемарин уже слыл сочинителем: писал не только стихи, в те годы он составил свой первый словарь — 34 слова кадетского жаргона. Морской офицер должен был быть не только грамотным, но и литературно, коммуникативно развитым. А ведь Даль — ученик Морского корпуса — уже задумывался о возможностях русского языка и в конкурсных сочинениях, считаясь одним из лучших авторов, избегал чрезмерного, хотя и модного тогда употребления иностранных слов. И подобное стремление основывалось на уважении к традициям народа, к истории.

Жизнь Даля была наполнена не только переживаниями за судьбу национального достояния, но и радостями от общения с единомышленниками, среди которых был и Александр Пушкин. Необходимо отметить общность их идейных взглядов на язык. Даль осознавал значимость личности Александра Сергеевича для русской культуры и развития русского языка. Для него была несомненной связь языка и народа в развитии языка и связь языка и личности, способной влиять на литературную огранку языка. После дежурства у постели смертельно раненого Пушкина, испытывая чувство личной потери, понимая, что его долг — сохранить для потомков каждое услышанное слово великого поэта и патриота, Даль в своем дорожном блокноте набросал план большой статьи «Смерть Пушкина». В «Воспоминаниях о Пушкине» Владимир Иванович писал: «…У нас все родное теряется в молве и памяти, и внуки наши должны будут искать назидания в жизнеописаниях людей не русских, к своим же поневоле охладеют, потому что ознакомиться с ними не могут; свои будут для них чужими, а чужие сделаются близкими».

К сожалению, сегодня понятно, что и это наблюдение оказалось пророческим. Что же нужно нам, чтобы если уж не получилось избежать доли Иванов, родства не помнящих, то хотя бы найти путь возвращения к истокам родного русского слова? И на этот случай находим совет в наблюдениях Владимира Ивановича. Он считал, что вначале ребенок должен овладеть родным языком, и только потом, когда ему будет 7-8 лет, можно приступать к изучению иностранного. Он считал, что современная ему методика преподавания русского языка отдаляет детей от постижения национальной культуры: «У нас же более, чем где-нибудь, просвещение — такое, какое есть, — сделалось гонителем всего родного и народного».

Владимир Иванович Даль — в современной научной и коммуникативной терминологии личность прецедентная для русской культуры, хотя он, думается, не одобрил бы подобных эпитетов, оставаясь великим собирателем, хранителем и защитником Русского Слова.

«Я думаю по-русски...»

Последние новости