АРС-ПРЕСС

На серых гранитных плитах имена, звания и даты. Красноармеец, старшина, рядовой, младший лейтенант, гвардии старший сержант, старший лейтенант, капитан… Только строчка на обелиске о тех, кто воевал и погиб за освобождение очень уютного и красивого белорусского городка Сморгонь. Дата у многих одна - 4 июля 1944 года. Именно в этот день была освобождена эта многострадальная земля, которая помнит и сражения крестоносцев, и газовую атаку Первой мировой, и танковые сражения Великой Отечественной войны. Список погибших, как воинов, так и жителей города, завершается строчкой: неизвестных 287. Однако вскоре это число уменьшится на одного солдата, а в список павших добавят имя сибиряка, младшего лейтенанта Кутушникова Ивана Васильевича, моего дяди. Эту могилу наша семья искала больше 70 лет.

Иван - крестьянский сын

Дядя Ваня был герой. Так меня приучили думать с детства. Он погиб на войне, где-то под Минском, убит в день своих именин, на Ивана Купалу. Но где его могила - не знает никто. Все, что осталось, - фронтовые снимки и последнее письмо.

Строчки от времени стерлись. Простой карандаш едва различим. По линиям сгиба, того и гляди, фронтовой треугольник разорвется. Эта военная реликвия служила нам с сестрой, а потом и нашим детям источником сочинений на тему Великой Отечественной войны.

Много раз цитировала это письмо, но лишь сейчас начинаю слышать голос прошлого.

«Дорогие мама и папа, Коля, Галя, шлю я вам свой боевой привет и желаю наилучших успехов… сегодня я выезжаю неизвестно куда, в какое местечко… Дорогие родители, сегодня-завтра я отправлю аттестат, и вы будете получать ежемесячный паек командира, деньги. Наша часть поддерживает атаки (вымарано цензурой) Танк мой называется (вымарано)». Как вымараны фамилии маршала и генерала, который командовал корпусом…

В письме сын обещал матери направить ей свой аттестат: «И вы будете получать ежемесячный паек командира, деньги. Вас известят…». Не успел. Как и отправить это письмо. Оно пришло вместе с другим, написанным его боевым товарищем, о том, что их командир погиб, что похоронили у дороги, и что они будут мстить за него.

Фронтовой треугольник сохранила моя мама. Она не видела своего брата, потому что родилась в 1941-м, когда дядя Ваня уже служил в рядах Красной армии. И он ее не видел, но всегда упоминал в письмах, упоминал с нежностью и заботой.

В тех наивных школьных опусах было много пафоса и мало судьбы самого героя. Кто был в жизни Иван Васильевич Кутушников? Не задавались мы этим вопросом. А был он обычный парень, сын красного партизана и крестьянки. Жил, как жили многие: с раннего детства был приучен к крестьянскому труду, любил природу и очень тонко ее чувствовал. В школе вступил в комсомол. Мечтал, пел песни о «пламенном моторе» вместо сердца. Занимался в ОСОАВИАХИМе. После окончания сельской десятилетки получил профессию метеоролога, работал на метеостанции в с. Улаган, ныне это территория Республики Алтай, а в те годы - Ойрот-Туринской автономной области. По климату Улаганский район приравнен к районам Крайнего Севера из-за длинной холодной зимы и сильных ветров со стороны Монголии. И можно только вообразить, как он, девятнадцатилетний парень, проверял приборы на метеостанции во время морозов или во время нестерпимой жары летом. Довольно скоро его направили в Новосибирск, на курсы повышения квалификации, а после он получил повышение – стал начальником метеостанции. Он встречался с девушкой, которую любил. Но он не успел жениться. Она обещала его ждать, когда он уходил в Красную армию.

Уходил просто служить еще в 1939-м, а летом 1941-го началась война. В тот год ему исполнилось 21. Его направили в Саратовское танковое училище, где он получил звание младшего лейтенанта и в 1943-м году - самоходную установку, новенькую СУ-85. На ней будет сражаться и освобождать Кривой Рог и Кировоград, Борисов и Минск.

С совершенно иным чувством я перечитывала письмо перед тем, как поехать в Беларусь, где через 72 года удалось узнать о месте захоронения. Честно сказать, не верила, что смогу узнать о последнем дне жизни дяди Вани что-то большее. Но сомнений, ехать или нет, не было. Не каждый день в честь твоего дяди устанавливают мемориальную табличку.

«Его зарыли в шар земной»

На въезде в Крево нас встречал костел, чуть впереди виднелась другая доминанта духовной жизни - православная церковь. Для белорусских сел типичная картина – соседство двух храмов, двух религий. И обязательно в каждом населенном пункте, будь то город или село, есть памятник павшим во время Великой Отечественной. Память о погибших, память о подвиге советского солдата - не только в лозунгах, но в делах - каждый обелиск, каждая скульптура приведены в порядок. Именно такую историческую доминанту мы и искали.

- Вы на митинг?- спросил мужчина, подъехавший на «Джили», продукт дружбы автопромов Беларуси и Китая. Это был глава поселковой администрации Сергей Копыш. Он указал дорогу к обелиску, сообщил, что нас ждут в школьном музее, но сначала сделал обзорную экскурсию по Крево. С самой высокой точки села открывался почти пасторальный вид: аккуратные, как игрушечки, домики утопали в зелени и мальвах, виднелись шапки-гнезда аистов.

- Вот выход на Сморгонь. Вот международная трасса Минск-Вильнюс, - Сергей Леонидович указывал направление и тут же пояснял: - Сто километров до Минска, 80 – до Вильнюса, 60 – до Молодечно. Вы говорите, что в документах у вашего дяди написано: «Ленковщина»? Это километров десять-двенадцать в сторону от Крево. Но советские танки в 1944-м шли по этой дороге, на которой мы стоим, в сторону Вильнюса.

В ту минуту я еще не знала, что остановились мы на том самом месте, где остановилась и самоходка СУ-85 и ее командир, мой дядя откинул люк…

Пока ехали к обелиску, Сергей Леонидович быстрыми штрихами наметил портрет Крево: на 600 жителей села - амбулатория, школа, детский сад, баня. Особую гордость односельчан вызывают развалины Кревского замка XIV века и два действующих храма - костел и православная церковь Александра Невского, которой уже 150 лет, и она две войны пережила.

- Центр у нас исторический, и он не менялся с момента основания села, сегодня население в основном занято в сельском хозяйстве, потому что Крево – агрогородок, - с гордостью говорил радушный хозяин.

Подробный рассказ об истории села выслушали мы в школьном музее. Он действует с 1968 года, имеет статус «народного». Поразил один удивительный факт, который связал Крево и Томск еще сто лет назад: 7 июля 1917 года здесь принял первый бой женский батальон смерти под командованием томички Марии Бочкаревой. Смерть моего дяди 7 июля 1944 года стала еще одной связующей нитью между Сибирью и Беларусью.

- Это был Янов день, наш праздник. Немцы всю ночь отступали, - рассказывал на торжественном митинге очевидец тех событий Евстафий Иванович Рапацевич. В июле 1944-го ему было восемь лет. - Утром наши войска уже вошли в Крево. Мы, мальчишки, стояли вдоль дороги и глядели, как шли наши солдаты. Гимнастерки на них были белые от соленого пота. Фронт прошел через наше село. И вот этот танк доехал только до поворота, остановился, из него вылез командир и стал сверять с планшеткой. А в это время снайпер был на церкви и выстрелил. Погиб командир. Товарищи его развернули танк в сторону церкви и приготовились стрелять. Тут выскочил звонарь и кричит: «Детки, что же вы делаете? Вы же церковь разрушите». Танкисты не стали стрелять. А в этот момент снайпер выскочил и побежал. Танк за ним и… догнал гада.

Евстафий Иванович сообщил, что танкиста похоронили у дороги, под большой елью. Бойцы попросили жителей, чтобы огородили могилу и поставили памятник. Так и сделали. Рапацевич рассказывал, что стояла звезда, и была даже фотография.

- Нас, школьников, в 1946 году водили перед праздником возлагать цветы на могилу, - продолжал рассказ ветеран. - Потом останки перезахоронили в братскую могилу около завода. Там проходили демонстрации на 1 Мая и 7 Ноября, а уже когда в Сморгони открыли памятник, то их всех туда свезли. Возможно, за время перезахоронения была утрачена фотография, и главное - имя.

Вместе с Сергеем Копышом я сняла ткань с мемориальной таблички на обелиске. Лучи солнца отразились от полированной поверхности, и «зайчики» заскакали по строчкам: «Младший лейтенант Иван Васильевич Кутушников, 1920-1944». Поклонилась до земли белорусским женщинам и мужчинам. И тем, кто пришел, и тем, кто раньше ухаживал за могилой. За бережную память.

Звучала музыка. Кревляне шли к обелиску и возлагали цветы. Девушка в национальном костюме угощала хлебом.

- Для белорусов судьбоносной является дата 3 июля 1944 года - день вызволения от немецко-фашистских оккупантов, - говорил Сергей Копыш. - Глубоко символично, что этот день для белорусов стал днем независимости. Мы, белорусы, знаем и будем помнить, какой тяжкой ценой досталась перемога, мир и свобода.

… Еще раз слова «перемога», «вызволение», «незалежность» услышала я на митинге в районном центре Сморгонь Гродненского района. Председатель Сморгонского райисполкома Геннадий Васильевич Хоружик поздравлял жителей «со святым». Он тоже говорил о цене, какую заплатили жители Сморгони и солдаты Красной армии за мир.

А потом слово предоставили мне. И перед всем белорусским народом, перед военными, которые выстроились на парад, я держала слово и от себя, и от всех томичей. Благодарила, говорила о том, что много сибиряков освобождали белорусскую землю, о давних, вековых связях Беларуси и Сибири, о том, что через судьбу одного человека можно проследить судьбу всего народа, и снова благодарила белорусов за то, что свято чтят память павших…

Татьяна ВЕСНИНА.

Без срока давности

Последние новости