Строгая зона

Иван Васильевич не менял профессию, поменял место работы и жительства: трудился главным технологом на крупном предприятии, теперь практически на такой же должности только в промзоне колонии строгого режима. 

Хороший профессионал, закончил когда-то Бауманский, жил, казалось бы, себе в удовольствие на воле. Не забыт еще ее аромат? Одиннадцать лет из 17 по приговору «топчет зону», через год появится возможность ходатайствовать об условно-досрочном освобождении. 

Теле- и фотокамеры нацелены на осужденного, ему приходится давать интервью, разговорчив исключительно на тему производства, а вот мой вопрос, за что вы здесь сидите, проигнорировал, сделал вид, что не расслышал. Отбывает срок по 105-й, за убийство. Сам руки не марал - он сделал киллеру заказ. 

На момент пресс-тура, состоявшегося неделю назад, в Медынскую ИК-4 здесь содержалось 1084 осужденных. У каждого если не сломана, то обязательно надломлена судьба, и «зла немерено», как в песне поется, они принесли с собой, хоть и «первоходы». Набор статей Уголовного кодекса, по которым народ оказался в этой колонии строгого режима, невелик: убийство (474 человека), изнасилование и педофилия (46), наркотики (429), бандитизм (5). Но сидят и «белые воротнички». Вот, к примеру, перекинулись двумя словами с главой администрации сельского поселения из Тарусского района - по 290-й отбывает наказание. «По народной статье», - отрекомендовался он. То есть взятки брал. За этот грех и бывший чиновник из Жиздринского района теперь хлебает зоновскую баланду. 

Но, как сказал начальник учреждения Николай Тяпкин, спрос со всех одинаковый: 

- Я не читаю личных дел, если нет такой необходимости по оперативной работе. Главное - как ты здесь себя ведешь. Я закон исполняю. Человека уже осудили, и Бог его осудит. А я к этому руку не прилагаю. По его делам здесь ему воздается. Наша задача - сохранить жизнь и здоровье осужденных, то есть довести живыми и здоровыми до освобождения, насколько возможно - перевоспитать. 

Потом еще добавит, что в колонии «дубинка не летает». То, что нередко показывают в сериалах, чья-то больная фантазия. «Я, по крайней мере, таких колоний не видел», - скажет Николай Николаевич. В его вотчине, конечно, с осужденными не сюсюкаются, но никто их и не унижает.  Гуманизация в действии, мы в этом убедились. 

Осужденных с этапа принимают и помещают в карантин, где в течение двух недель с ними работают все службы: медики, воспитатели, психологи, сотрудники службы безопасности. Прибывшие должны осознать, куда попали, освоить правила внутреннего распорядка и сделать свой выбор: встать, как говорится, на путь исправления или «век свободы не видать». 

После карантина осужденные переходят жить в отряды на общие условия содержания, это практически армейская система: спальные места в два яруса, прикроватный табурет. За девять месяцев человек должен зарекомендовать себя положительно во всех отношениях - только добросовестный труд и примерное поведение, и тогда он может быть переведен на облегченные условия содержания. Это комнаты на четыре-шесть человек, где вполне уютно: занавесочки, телевизор, DVD, шкафы для хранения личных вещей… Плюс уже не три, как на общих условиях, а четыре посылки в год (по 20 кг) и столько же свиданий, не считая дополнительных. Люди знают, к чему стремиться. На «облегченке» содержатся 139 колонистов. 

Осужденные отрицательной направленности получают то, что заслужили: поскольку требуют к себе повышенного внимания, ночуют в помещении-клетке, просматриваемом со всех сторон и сотрудниками, и камерами, «чтобы не было дурных мыслей» (интим в душе и туалете не нарушается). Днем на путь истинный их наставляют в комнате по воспитательной работе. Прогулка в тесном дворике. И всего одна посылка и одно свидание в год. 

Колония - это маленькое государство, где кипит похожая на свободную жизнь. В храме замаливают грехи, крестятся, венчаются. У кого нет за плечами школьного образования - здесь посадят за парту. Нет профессии - командируют в местное ПТУ, где бесплатно, за счет государства, обучают пяти востребованным профессиям (каменщики, сварщики и др.). Желающие получают и высшее образование, учатся дистанционно, для студентов-заочников оборудован компьютерный класс. 

Трудоустроены в учреждении не все, только 40 процентов, нет таких объемов производства, но открыты и работают 11 участков. 

Мукомольное производство впечатляет. Чистота, как в операционной, и даже не верится, что не так давно в мукомольном цехе не было крыши, утки плавали и царила разруха. Помещение отремонтировали, за счет прибыли закупили мукомольный агрегат, который теперь позволяет обеспечивать мукой территориальные органы других областей (кроме нашей Ивановскую, Ярославскую, Тверскую, Московскую). 

Конечно, журналистов интересовали заработки осужденных. На металлообработке хороший специалист-сварщик может получать до 40 тысяч рублей, на мукомольном производстве - 15-20 тысяч, швейные передовики - по 12 тысяч, на картон-полиграфе, где используется неквалифицированный ручной труд, - 2-4 тысячи. 

Любители спорта тягают железо в тренажерном зале. В колонии есть своя сауна и кабельное телевидение с киностудией. В то время, как журналисты снимали увиденное на фото- и видеокамеры, оператор, он же создатель телепрограмм Кирилл Смирнов, запечатлевал нас на свою камеру, чтобы осветить наш визит для телезрителей колонии. Получается, что коллега. Кстати, экономист по образованию, в ИК-4 приобрел уже четыре смежные профессии. За что сюда попал? «Ударил человека три раза, он помер», в общем, по ч. 4 ст. 111 УК РФ, на восемь лет. Коллега успевал не только снимать, но и комментировать увиденное нами. Если бы не он, мы бы и не узнали, к примеру, что у осужденных теперь есть сезонная обувь - летние сандалии и зимние ботинки. 

Каждый из нас сделал свою работу, и мы разошлись. Кирилл остался на зоне, а журналисты с чистой совестью вышли на свободу. Каким бы гостеприимным ни был коллектив учреждения, предоставив нам возможность заглянуть в любой угол по желанию, «уж лучше вы к нам».

Людмила Стаценко.

Фото автора и Александра Зайко.