АРС-ПРЕСС

В начале семидесятых годов прошлого века я работал в калужской областной газете «Знамя» и по молодости лет был падок до сенсаций. Поэтому охотно согласился сотрудничать с тогдашним исполняющим обязанности начальника уголовного розыска области Борисом Губиным, который с утра звонил мне и рассказывал, что произошло за сутки на милицейском фронте. Я пропускал мимо ушей кухонные ссоры, драки, охотников за дамскими сумочками и меховыми шапками, квартирные кражи и цеплялся за «жареные факты» - злоупотребление служебным положением, мошенничество в крупных масштабах, грабежи и разбои.

Он мне нравился. Всегда подтянут, строен в своем мундире с многочисленными значками, боек на язык. Информацию из него не надо было вытягивать клещами.

Сенсации в газете с его подачи шли потоком.

Но однажды он не позвонил, и я сам набрал его номер. В трубке услышал резкий незнакомый голос:

- Кто звонит? Давно вы с ним знакомы? Какие у вас с ним отношения?

Я возмутился: по какому поводу допрашивает меня какой-то тип?

Но железный голос был невозмутим:

- Это не телефонный разговор. Приходите. Поговорим.

На проходной Управления внутренних дел на улице Суворова меня остановил постовой милиционер.

- Вы к кому, гражданин?

- К майору Губину, - и предъявил свое удостоверение.

- Отсутствует.

- Надолго?

- Боюсь, что вернется не скоро. Он арестован.

Это известие оглушило меня, как удар молнии. Вспомнил его награды, грамоты от властных структур Калуги и Москвы. Одних благодарностей целая куча. А связи! Он был вхож к министрам, знаком с членами правительства!

- Этого не может быть!

Милиционер с сожалением посмотрел на меня и занялся следующим посетителем – красивой девушкой с букетом алых роз.

- Я к Губину, - пролепетала она с многозначительной улыбкой.

- Отсутствует.

- В командировке?

- В длительной командировке, - ответил явно с юмором постовой.

Я решил, что в таких обстоятельствах связываться с милицией опасно: затаскают расспросами и повестками - и не стал разыскивать человека, который предложил мне встретиться. Слухи потом доходили, что служивого красавца посадили за разбой на двенадцать лет и что он отбывает срок в специальной тюрьме где-то на Севере.

Эти слухи обрастали вымыслами и домыслами, и я все эти годы мечтал встретить знающего человека, который рассказал бы жестокую правду об оборотне в погонах.

Мир тесен. В санатории «Карачарово» под Тверью, где отдыхали калужские ветераны, я встретил Ивана Васильевича Фетискина, девяностодвухлетнего, еще крепкого фронтовика с боевыми наградами на белом кителе. Несколько дней подряд рассказывал он мне о своей извилистой судьбе. Родился в семье бедных крестьян в тамбовском селе Карпели, после десятилетки 21 июня 1941 года поехал поступать в Московский авиационный институт. Тут грянула война, и он пошел добровольцем рыть под Вязьмой противотанковые окопы. Осенью взяли на фронт, воевал под Воронежем, потом в артиллерийском полку бил японцев. После войны возглавил самый крупный райотдел милиции в Тамбове. Прославился рейдами против несунов и расхитителей государственной собственности. В преступном мире за железную хватку

его звали «тамбовским волком». И когда Москва предложила ему возглавить уголовный розыск в Калуге, в темном мире облегченно вздохнули: наконец-то избавились от неподкупного мента.

- Наверное, вы знали Губина? – в один из дней спросил я Ивана Васильевича.

- Как же. Он мне передавал дела.

- Так, значит, с вами я полвека назад разговаривал о нем по телефону?

- А с кем же еще?

Вот так встреча! На ловца и зверь бежит. Затаив дыхание, слушал я его рассказ.

- Прихожу на второй день после того, как принял от него дела, а в отделе ни души. Все кабинеты на замке. Спрашиваю секретаршу, где сотрудники – двадцать три человека. С улыбкой отвечает, что Губин распорядился ехать всем на природу, в городской бор, обмывать вступление в должность «тамбовского волка». Я ушам своим не поверил. Как? В разгар рабочего дня устраивать грандиозную пьянку, когда по области гуляют сотни рецидивистов и тьма еще нераскрытых преступлений?!

На другой день вызываю его и других на ковер. Устроил разнос. А ему хоть бы что. Думал, что я обрадуюсь такому почету. С той поры закралось в душе сомнение: а не двуликий ли Янус передо мной? Но днем он работал безупречно, четко исполнял приказания, даже совершал смелые поступки – жертвуя собой, шел на преступника и брал его живым. А по вечерам рестораны, дружки, женщины. Как теперь говорят, оттягивался по полной. И придраться вроде бы не к чему. Красиво жить не запретишь. Каждый по-своему сходит с ума.

Но потом появились «глухари», «висяки» - нераскрытые дела по ограблению магазинов, мелких лавочек и сберкасс. Чувствовалось, что действует хорошо подготовленная банда, знающая уязвимые места охраны. И хотя разбои и налеты обходились без жертв, Москва заинтересовалась серией загадочных, дерзких преступлений, заподозрив в них «крота», и потребовала принять дополнительные меры.

- Я связался с работниками Комитета госбезопасности, и мы совместно разработали план действий. Однажды ограбили сберкассу, расположенную в водонапорной башне напротив телевышки. Связанный охранник рассказал, что налетчиков было трое и все – в масках. Денег в сейфе оказалось немного, поэтому на 62 тысячи взяли лотерейных билетов. Я уцепился за эту улику, собрал всех заведующих сберкассами области и попросил под любым предлогом задержать предъявителей лотерейных билетов известных номеров.

Вскоре такой сигнал поступил из сберкассы возле железнодорожного вокзала Калуга-1. Однако кассир не смогла до прихода милиционеров задержать молодого мужчину в модном полосатом шарфе. Допросили ее, нарисовали условный портрет с крупными, будто вывернутыми, губами. На другой день приходит ко мне Губин в гражданской одежде, в том самом шарфе, подвыпивши, и спрашивает: давно ли он ходит под колпаком? Оказывается, заметил за собой «хвост» - чекистов, которые вышли на него по горячим следам. Я доложил о своих подозрениях генералу, затем секретарю обкома Гусеву. Оба сказали так: арестовывать таких людей только по подозрению нельзя, ошибетесь – голова с плеч.

Губина взяли на одной из улиц города. Он сразу все понял, только спросил: почему везете меня не в следственный изолятор, а в тюрьму. Я ответил, что там ему приготовили теплое местечко среди уголовников. Он сразу сломался, начал давать показания, остальных его подельников взяли в тот же день, один из них оказался ранее судимым грабителем.

- Я спрашивал, - закончил свой рассказ Фетискин, - чего ему не хватало для счастья. Денег! Надо было содержать женщин, ублажать их подарками, а зарплата была небольшая, приходилось как-то выкручиваться. Доводы его меня не убедили. Скорее всего, спивался человек и терял свой облик.

* * *

Вот уже более сорока лет пенсионер Фетискин по старой привычке встает рано утром и идет в здание, где размещается совет ветеранов УМВД. Идет уже не строевой, а старческой походкой, но с таким видом, будто продолжает нести ответственную службу, чтобы пообщаться с бывшими коллегами, попытаться помочь им решить житейские проблемы. Он встречается с молодыми курсантами, кадетами, учит их отваге и чести.

Бывший артиллерист чувствует себя на боевом посту и продолжает бить прямой наводкой по оборотням в погонах.

Виктор Боев.

Калужская страница «тамбовского волка»

Последние новости