В масштабах цунами: цена побега

Сотни, тысячи мигрантов на дорогах Европы. Они готовы пешком по железнодорожным путям и полям двигаться в глубь Евросоюза в поисках лучшей жизни. В ответ Европа вводит контроль на границах, пытаясь сдержать приток беженцев. Новости из стран Евросоюза, куда хлынули мигранты, похожи на сводки с фронта. Оказалась ли готова Европа к такому потоку мигрантов? За каким счастьем бегут сирийцы, эритрейцы и афганцы и во что это обойдётся Европе? На эти и некоторые другие вопросы «НП» в эксклюзивных интервью ответили известные эксперты.

Елена МАЛЮГИНА, Оксана СНЕГИРЕВА.
Фото предоставлены Ольгой ГУЛИНОЙ и Владимиром ЗОРИНЫМ.

Фото Юрия ПРАВДИНА.

Заместитель директора Института этнологии и антропологии Российской академии наук, член Совета по межнациональным отношениям при Президенте России, доктор политических наук Владимир ЗОРИН.

– Владимир Юрьевич, война в Сирии, перевороты в Тунисе и Египте, гражданская война в Ливии – по всей видимости, причины такого наплыва мигрантов в Европу. Но почему проблема обострилась именно сейчас?

– Если говорить о ситуации в целом, то она не нова – связана с мировым экономическим кризисом, ухудшением положения стран Ближнего Востока, Северной Африки и «арабскими вёснами», которые были инициированы со стороны. Прежде Европа как­то справлялась с потоком мигрантов – масштабы были поменьше. Сейчас проблема достигла масштабов цунами из­за активизации деятельности ИГИЛ, новых военных действий на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Афганистане. Напряжённость боевых действий нарастает – возрастает и число мигрантов. Кроме того, пока был жив Каддафи, он сдерживал поток беженцев и закрывал Европу от этого неорганизованного движения. Сейчас этих факторов сдерживания нет. И уже очевидно: Европа к такому всплеску миграции оказалась не готова. По оценкам экспертов, власти растеряны.

– Сколько политических беженцев уже пересекло границы Европы?

– Цифры называют разные. Пока это 320–350 тысяч. Но процесс будет продолжаться.

В принципе, миграционная программа была разработана ещё весной, но страны Совета Европы отказались от объёмов квотирования, которые им предлагали, не договорились о целом ряде других действий. Поскольку сейчас ситуация осложнилась, требуются кардинальные меры и кардинальные решения.

– Какие, на ваш взгляд?

– Это равномерное распределение мигрантов – надо договариваться о квотировании и выполнять договорённости. Вторая мера – выравнивание экономических, социальных условий по приёму политических мигрантов. Третья – пересмотр Дублинского протокола, который предписывает, что политическим беженцам убежище предоставляется странами первого пребывания. Ими сегодня оказались бедные государства, которые теперь стремятся как можно быстрее перенаправить потоки беженцев на другие территории.

Но главное – надо навести порядок в странах исхода. Там, где конфликт, там, где военные действия.

– Все ли европейцы одинаково толерантно воспринимают ситуацию? Судя по всему, радикальные настроения тоже присутствуют?

– Я с вами согласен. Ведь сама масса мигрантов неоднородна. Там есть люди, которые буквально месяц назад находились по разные стороны баррикад и стреляли. Там люди разных культур, религий, уровня образования. Они сами конфликтогенны. Более того, всё чаще звучит информация, что среди мигрантов есть бойцы ИГИЛ, которые сознательно внедряются в массы беженцев. И Евросоюзу предстоит отвечать на эти вызовы.

– А что будет с шенгенскими визами?

– Я не думаю, что Шенген будет отменён. Но какие­то новации, ужесточение правил, условий, несомненно, будут.

– Может ли до России докатиться неконтролируемый поток беженцев?

– Волны мигрантов не будет. Но представители террористических организаций могут попытаться проникнуть в Россию под маской беженцев.

Ещё я хотел бы отметить, что мы принимаем сирийских беженцев. Так что россияне не просто выступают в качестве наблюдателей со стороны, критиков, аналитиков, но и помогают Европе разобраться в этой сложной ситуации.

– На ваш взгляд, миграционная политика России эффективнее европейской?

– Да, конечно. Россия уже приняла миллион беженцев с Украины. А всего два с половиной миллиона. И у нас не было таких катаклизмов. Все субъекты России рассматривали приём беженцев как общую задачу. Никто не мыслил перевалить ответственность на соседа.

Директор Института миграционной политики (Берлин) Ольга ГУЛИНА.

– Ольга, в Европу бегут, рассчитывая на пособие и предпочитая, допустим, Венгрии Германию.

– Мигранты стремятся туда, где им гарантированы спокойствие, стабильность и определённая финансовая поддержка, отсюда и предпочтения: Дания, Швеция, Германия, а не Венгрия, Чехия или Польша. К примеру, в Германии беженец ежемесячно получает 143 евро в свободное распоряжение (как правило, наличными) и 216 евро на еду, одежду и передвижение (или наличные, или готовые услуги). Плюсом государство оплачивает проживание и отопление, в разных федеральных землях суммы разные – от 323 евро на взрослого и от 217 до 283 евро на детей до 18 лет. Для сравнения, пособие по безработице в Германии – 399 евро.

– Получается, что та же Польша должна потратить немалые бюджетные деньги на не своих граждан. Но страны Европы ведь не сами по себе – что делает Евросоюз?

– За каждого принятого беженца он гарантирует компенсации. К примеру, Польша получит 10 тысяч евро за каждого гуманитарного мигранта с Ближнего Востока и 6000 евро за мигрантов из Греции и Италии.

Европейская комиссия оказывает финансовую поддержку странам, откуда едут мигранты. Так, в 2015 году Косово получит 7,1 миллиона евро для создания центров размещения беженцев и организации более эффективного менеджмента гуманитарной миграции. Турция – 469 миллионов евро, из которых 130 миллионов – на строительство центров размещения и 94 миллиона – на программы содействия правительству, связанные с беженцами из Сирии.

– И всё равно Европа всех прокормить не сможет. Что делать?

– Различать и разделять потоки гуманитарной миграции. Так, уже сегодня очевидно, что в ЕС два потока беженцев – экономические и политические. Первые (из Косова, Албании, Боснии и Герцеговины), бегущие от экономического хаоса в своих странах, вряд ли смогут рассчитывать на получение статуса беженца. А вот политические мигранты из Сирии, Эритреи, Афганистана, ищущие в Европе спасения от войн, ИГИЛа и вызванных ими разрушений, в облегчённом порядке получат и убежище, и статус.

– Сколь толерантны страны Евросоюза к беженцам?

– Германия и Швеция лоббируют либерализацию режима предоставления убежища для отдельных категорий гуманитарных мигрантов. Германия уже ввела ускоренный порядок рассмотрения прошений. Швеция упростила правила получения убежища, равно как и иные законные способы пребывания на территории Королевства. Этим государствам противостоят страны Восточной Европы: Польша, Чехия и особенно Венгрия, предлагающие закрытие и укрепление границ, введение военных патрулей на море и суше.

– Телесюжеты демонстрируют разное отношение жителей европейских стран к стихийным мигрантам.

– Конечно, для живущей размеренной жизнью Европы сегодняшняя ситуация – потрясение. Оттого и характер действий, и реакция на вновь прибывающие потоки гуманитарных мигрантов различны. В Голландии премьер­министр Марк Рутте под давлением сторонников своей партии заявил о необходимости закрытия 30 региональных центров размещения беженцев. В Германии за первый квартал этого года полиция зафиксировала более 500 нападений на центры размещения беженцев (против 198 за весь 2014 год).

Другое направление действий – разросшиеся гражданские инициативы, выросшие из интернет­движений. К примеру, 327 тысяч жителей Исландии с помощью социальной сети заставили правительство страны пересмотреть квоту на принятие гуманитарных мигрантов из Сирии и предоставили убежище в своих домах 11 тысячам сирийских граждан вместо запланированных правительством страны 50. На интернет­странице, созданной немецкой семьёй из Берлина, желающие могли разместить объявление о свободной комнате в своём доме для размещения беженцев.

Проблема не в количестве прибывающих гуманитарных мигрантов, а в отсутствии консенсуса, единой стратегии и механизмов менеджмента. Сегодня важно понять: миграционный кризис можно преодолеть только общими усилиями. Ситуация, когда каждый исходит из своих национальных интересов, как это делают Венгрия и Чехия или даже Великобритания, затрудняют возможности разрешения кризиса.