АРС-ПРЕСС

Известный кубанский журналист Владимир Рунов честно рассказал «Кубанским новостям», за что ему до сих пор стыдно, откуда у него внедорожник «Хаммер» и как он боролся с депрессией.

«КН»: — Владимир Викторович, вы никогда не жалели, что выбрали профессию журналиста, а не что-то более реальное и полезное для общества, например, профессию врача или пожарного?

Владимир РУНОВ: — Я все время жалел и продолжаю жалеть. Но это своего рода кокетство. Жалеешь, когда плохо. А журналисту часто бывает некомфортно. Это как в любой профессии. В банке хорошо, пока он не прогорает. И в театре: когда аплодируют — хорошо, а когда свистят или не дают ролей — плохо. Но все эти рефлексии — плата за то разнообразие жизни, которое дает профессия журналиста. Потому что ни от одной другой вы не получите столько ярких впечатлений. У этой профессии есть еще одно явное достоинство — она заканчивается только со смертью человека. Я уже более чем взрослый человек, но не ощущаю какого-то стариковского уныния. Мне этого не позволяет профессия.

«КН»: — Чего, на ваш взгляд, не хватает нынешним журналистам?

Владимир РУНОВ: — Если раньше профессия была значимой, то сегодня нас часто называют журналюгами. В этом, кстати, виноваты мы сами. Если бы я раньше в публикации перепутал чью-то фамилию, мне редактор голову оторвал бы. А сегодня такой «пустяк» могут вообще не заметить. Профессия лишилась людей среднего возраста. Теперь они — большая редкость. Теперь на арене — молодежь. Подростковая журналистика заполонила газеты, радио, телевидение. И поэтому идет не диалог со зрителем, а сплошное балагурство.

«КН»: — Но не кажется ли вам, что журналистика за последние два десятилетия просто потеряла свою истинную цель — защищать обиженных, помогать разрешать конфликты?

Владимир РУНОВ: — Я, на свое счастье, попал в золотой век журналистики — первые годы ельцинского правления, когда ее реально никто не контролировал и она еще находилась в руках профессионалов. Был такой эпизод. Я ехал в составе кубанской делегации в Карлсруэ и, будучи проездом в Москве, решил посетить Медунова. Он тогда уже стал одиозной личностью. Но я понимал, что его фигура обществу интересна и пришло время разобраться, почему все так произошло. Чуть раньше у Сергея Федоровича был журналист из кубанской молодежной газеты. Его хорошо приняли, но он взял и все переврал в своей публикации «Хрустальные колосья». После этого Медунов вообще отказывался встречаться с журналистами с Кубани. Но в конце концов меня принял.

Медунов жил одиноко в скромной квартире с еще краснодарской мебелью, у портрета жены на годовщину смерти стоял букет цветов. Я просидел у него в гостях два с половиной часа и дал обещание, что ничего придумывать не буду. Передо мной тогда открылась трагедия человека, который был ее соавтором. Он показал заключение прокуратуры, что никаких взяток не брал, что с него сняты все обвинения. А сам он — просто жертва политической борьбы. И еще Медунов сказал, что если бы тогда, в триумфе своей власти, смог хоть час пожить теперешней жизнью, то был бы другим человеком.

Это был один из примеров, когда публикацию поддержали на всех уровнях власти. Отношение к Медунову изменилось: его фамилию восстановили в списке героев, имена которых высечены на мраморной стеле в центре Краснодара.

«КН»: — Владимир Викторович, и все же, когда легче работалось: раньше или сегодня?

Владимир РУНОВ: — Сегодня, я думаю, сложнее. Теперь нет правил, а раньше они были. Как-то в газете «Социндустрия», печатном органе ЦК, вышел мой материал под названием «Сервис с поборами». В то время я уже был помощником первого заместителя председателя крайисполкома Виктора Артюшкова. Директор сервиса имел обширные связи, в том числе и в партийных органах.

Можете представить, что за каждым болтом и запчастью все шли к нему. В те годы у руля краевой власти стоял Иван Полозков. Все, что появлялось в прессе о Кубани, референт обводил красным карандашом и с утра клал ему на стол. Мою публикацию он прочитал в восемь утра, а в девять товарища директора уже сняли. Вылетел, как пробка, несмотря на всех своих покровителей.

Сам принцип участия прессы в гражданских процессах был куда более эффективен. Эта степень ответственности шла со сталинских времен. Старые журналисты говорили: «А вы знаете, что такое выпасть даже одной букве? Представьте, как будет выглядеть слово «главнокомандующий» без буквы «л». А главнокомандующим, между прочим, был Сталин…»

«КН»: — А по мне так это не ответственность, а обычный страх, который долгие десятилетия сидел в людях. Сегодня у молодых он просто отсутствует.

Владимир РУНОВ: — Да нет. Понимаете, люди ведут себя так, как им позволяют. Наша профессия требует максимальной точности. А сегодня всему находят оправдание — ну что вы, девочка ошиблась, она еще только начинает работать. Факультет журналистики выпускает толпы «специалистов». И у них есть дипломы, только писать они не могут.

«КН»: — А что вы как журналист сделали такого, за что до сих пор стыдно?

Владимир РУНОВ: — Я сыграл очень плохую роль в деле братьев Цынкаловских. Был такой шумный процесс в Краснодаре. Двое сыновей известного врача, заведующего кафедрой в мединституте, стали участниками группового изнасилования во время пьянки. Мою гневную статью опубликовали, не дожидаясь суда, опираясь на всенародное возмущение, ведь факты, как говорится, были налицо. Приговора еще не было, но я в своей статье уже признал их виновными.

Это дела давно минувших дней. Конечно, это была так называемая золотая молодежь, многое себе позволявшая, но с точки зрения журналистской этики я поступил неправильно. Не будь моей публикации, может быть, приговор был бы мягче. Я жалею об этом. Но мне приходилось играть по правилам команды, в которой я был, и часто вопреки своим убеждениям.

«КН»: — Владимир Викторович, вы были помощником у первого заместителя председателя крайисполкома Виктора Артюшкова и пресс-секретарем мэра Краснодара. Как вы оцениваете качество и работу пресс-службы сегодня?

Владимир РУНОВ: — Когда в Краснодаре появилась городская газета, организовали и пресс-службу. Сначала туда в основном брали молодых девчонок. Спустя какое-то время мэр города пригласил в пресс-службу меня. Он был человеком очень требовательным, но знал, что зовет к себе профессионала, поэтому к моему мнению прислушивался. Я был пресс-секретарем одновременно и в городской администрации, и в городском Совете.

Для чего пресс-служба нужна? Чтобы устанавливать связи со СМИ, снабжать их проверенной информацией и действовать в интересах той организации, которую ты представляешь. У меня не было проблем в отношениях с журналистами. Они писали и критические материалы. Я говорил главе города: если газеты будут вам петь только дифирамбы, вы первым и очень скоро почувствуете все минусы этого процесса.

Но со временем пресс-служба стала брать на себя еще и управленческие функции, и все поменялось. Не в лучшую сторону…

«КН»: — А как по-вашему, газеты уже проиграли битву за читателя телевидению и Интернету?

Владимир РУНОВ: — Общество стало ленивым. Мы перестали писать письма, хотим, чтобы информация была максимально разжевана, и не хотим над ней размышлять. Но в газетах есть хороший консерватизм. И от печатных изданий с репутацией и добрым именем читатели никуда не денутся. И еще у газеты есть одно очевидное преимущество — она не так пугает читателя, как телевидение зрителя.

«КН»: — Владимир Викторович, вы — успешный писатель, автор семи или восьми книг…

Владимир РУНОВ: — Девяти книг.

«КН»: — Желание стать писателем — это тщеславие много и многих повидавшего человека или обычное стремление максимально творчески реализоваться во всем? А может, хотели, как говорится, срубить деньжат?

Владимир РУНОВ: — Да ну, какие там деньжата… Я книги-то издаю за свой счет. Еле-еле их продаю. Первая книга называлась «Беседы у догорающего камина», она получила хороший отклик. А потом я написал вторую книгу и вошел, что называется, в охотку.

Человек, у которого есть писательский потенциал, должен писать. И у меня были трудные периоды в жизни. Но я не запил, не опустил руки, а стал писать книгу «Стрельба на поражение». Там были свои герои, мне было с ними интересно, ведь в то время я сам оказался в опале — никто не звонил и не хотел со мной общаться. И оказалось, что лучший способ уйти от депрессии — писать.

«КН»: — Владимир Викторович, давайте поговорим о личном. Наверное, каждый человек хочет прежде всего состояться в своих детях…

Владимир РУНОВ: — Так получилось, что обоих моих сыновей зовут Александрами. Старший сын закончил МГУ, давно живет в Москве. Долгие годы был сотрудником администрации президента, а сейчас ушел в бизнес. Младший окончил факультет журналистики КубГУ. Теперь возглавляет пресс-службу ГУВД Краснодара в звании капитана милиции. А в остальном все просто: я их люблю, они меня уважают.

Любопытно, но из всей нашей большой семьи, а у меня еще брат, невестка и племянник окончили факультет журналистики МГУ, в этой профессии работаю только я — кстати, историк по образованию. Что еще раз доказывает, что научить этому, если нет любопытства к жизни, неуемного заряда энергии, невозможно. Я и сейчас готов на пожар бежать сломя голову.

«КН»: — А кто кому должен помогать? Родители — детям, используя личные связи и материальные ресурсы, или наоборот?

Владимир РУНОВ: — Я твердо уверен, что молодые люди должны самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. В этом смысле очень показательна американская модель, когда повзрослевшие дети живут автономно от родителей, доказывая себе и близким, на что они способны, выбирая свой собственный жизненный путь. Наверное, мой внук был бы рад, если бы я купил ему автомобиль, но я этого не сделаю.

«КН»: — Хорошо, что вы заговорили об автомобилях. У вас одного из первых в Краснодаре появился настоящий американский «Хаммер». Огромный, как дом. Как вы на нем помещаетесь на узких городских улицах? Появляется ли чувство превосходства, когда ведешь такую легендарную машину?

Владимир РУНОВ: — «Хаммер» помог мне купить старший сын. Я, каюсь, человек амбициозный. Это один из моих недостатков. А как ездил? Да как у Валуева за пазухой. Желающих с ним потягаться не было и нет. Я и сейчас на нем езжу. Зимой, когда у нас, случается, выпадает обильный снег, соседи по даче ждут, когда я первым проложу «трассу».

Более интересно другое — я за 50 лет своего водительского стажа на мотороллере, мотоцикле, автомобиле не совершил ни одной аварии. Живи я в Англии, королева удостоила бы меня почетного приема и специального нагрудного знака. У них есть такая традиция. И в России при таком огромном количестве ДТП тоже необходимо ввести какое-то поощрение для законопослушных водителей. Это, по крайней мере, отделило бы нас, подавляющее большинство, от тех, кто сегодня бесчинствует на дорогах.

«КН»: — А что сегодня для вас самое интересное?

Владимир РУНОВ: — Я прожил длинную жизнь. Теперь главное — закончить ее достойно. Я каждое утро что-то пишу. Я работаю со студентами, и мне это очень нравится.

«КН»: — Так вы — счастливый человек?

Владимир РУНОВ: — Мне грех жаловаться на жизнь. Хотя она меня ломала и крутила, как хотела. Но это уже специфика профессии, где один день не похож на другой. И вот именно это и есть самая большая радость.

Текст: Елена Иванова

Как наше слово отзовется

Последние новости